Появившееся под стенами Кафы татарское войско ни размером, ни выучкой не поражало. В принципе, ничего удивительного в этом нет. Из числа самых боеспособных войск одни к Азову ушли, да там и сгинули, остальныхкалга-султан Девлет-Гирей увел в армию султана Османа к Хотину, а в Крыму остались по большей части старики, да безусая молодежь, еще ни разу не ходившие в походы. В добавок к ним, хан Джанибек-Гирей, собрал всех кого смог. Бедняков, которым не на что было снарядиться. Свою ханскую гвардию из местных греков и готов, да еще остатки дружин беков. В общем, толпа получилась хоть и не маленькая, но очень уж разношерстая.
Причем, в бой все эти люди, мягко говоря, не рвались. Ногайцы, натерпевшиеся от татар разных обид, только и ждали случая, чтобы перебежать на нашу сторону и отомстить за прежние унижения. Беки прекрасно об этом знали, а потому желали сохранить своих нукеров для защиты собственного добра.
Остальные же, просто, не слишком верили в своего предводителя. Увы, но Джанибек-Гирей был больше известен как недурной поэт и философ, но не воитель. В походы он ходить не любил, к тому же их не часто можно было назвать удачными. Власть его в ханстве покоилась больше на поддержке осман, чем на личном авторитете. Теперь же, когда турецкие города захвачены, а войска разбиты, надеяться можно только на свои силы.
— Любопытно сколько их? — поинтересовался я у стоящего рядом Михальского.
— Без малого пятнадцать тысяч. Но добрых воинов мало.
— Пехота, артиллерия?
— Секбанов да конных сейменов примерно с тысячу. Янычарская орта с Ор-Капу снятая. Это еще три-четыре сотни. С ними восемь малых пушек.
— Откуда знаешь, языков захватил?
— И это тоже, но в основном от перебежчиков.
— И много таких?
— Да уж с полсотни.
— Кто такие?
— В основном ногайцы. Их татары до сей поры и за людей не держали. Кто хочет убьет, кто хочет ограбит. Вот и озлобились люди.
— Полагаешь, им можно верить?
Бывший лисовчик лишь слегка пожал плечами в ответ, дескать, верить никому нельзя, но вот это похоже на правду.
— Сколько в твоем ертауле сабель? — спросил я.
— С теми, что привел воевода … почти две тысячи. Все хорошо вооружены и на добрых конях.
— А ты что скажешь, господин генерал? — повернулся я Лелику.
— Три тысячи солдат и стрельцов, при двадцати полевых орудиях. Плюс к ним полторы тысячи ратных из освобожденных пленников. В поле их выпускать рано, но на стены поставить можно. Кстати, там тоже есть пушки.
— Бог с ними со стенами, — отмахнулся я и обратил внимание на Панина, — а у тебя, гроза морей?