— Гляди какой цацей стал! — пихнул приятеля в бок Татаринов.
— В помощь ему, — не обращая внимания на выкрики, продолжал я, — будет вернейший и старейший из моих слуг шкипер Ян Петерсон, которого произвожу в капитан-командоры и жалую чин московского дворянина.
— Опять немчуру жалуют, — не унимался Мишка.
— Воеводе Борищеву-Пушкину, за радение к службе, жалую чин стольника и двести четвертей к земельному окладу.
— Того и гляди в бояре выйдет, — снова подал голос неугомонный донец.
— Есаула Татаринова, — повысил я голос, заставив возмутителя спокойствия замереть от неожиданности, — жалую в полковники казачьих войск!
— Это где ж мой полк? — изумился награжденный.
— А где похочешь, — еле заметно улыбнулся я, — сможешь набрать — будет у тебя полк, нет — так и останешься полковником без ничего.
Раскрасневшийся от выпитого казак задумался. Собственно говоря, я его сейчас немного подставил. С войсковым атаманом Мартемьяновым они в контрах и если бы не война есаулом ему не бывать. Для казаков с их выборными должностями это, конечно, не трагедия. Ушел бы Мишка в тень до поры да времени, а там видно будет. Но теперь, когда он стал царским полковником…
— Стрелецкого полуполковника Фролова жалую полным полковником и чином стольника, — продолжил я. — Полку его быть в граде Азове, а самому Фролову там воеводой.
Дальше шли награждения более мелких начальных людей, сотников, командиров пушкарей и прочих. В основном деньгами и небольшими прирезками к казенной даче. Дача сейчас не загородный домик для приятного времяпрепровождения, а поместье, данное служивому человеку, чтобы он не думал о хлебе насущном. Есть еще списки рядовых ратников, отличившихся в боях, но их обнародуют завтра непосредственные начальники.
На радостях от победы и рана болеть совсем перестала. А может пока на коне скакал, те самые мелкие занозы и вышли вон. Не знаю. Засыпал я в эту ночь с Юлдуз под боком и чувством глубокого удовлетворения.
Утром отправили в поход конное войско ойратов и корволант Михальского, с приданной ему конной батареей единорогов, а сами вернулись насущным делам. Глядя на собравшихся соратников, осыпанных накануне моими щедрыми милостями, принялся раздавать приказы.
— Значит так, господин окольничий, — обратился я к Каролю, — забота тебе будет войско отобрать для похода и заодно сразу же подумай кого за себя здесь оставишь. Учти, командовать будешь сам, я только рядом постою, свечку подержу.
— Будет исполнено, мой кайзер.
— А куда ж ты денешься, — ободряюще улыбнулся я Лелику, после чего обернулся к Панину с Петерсоном.