— Как это случилось? — тихо спросил я у толмача.
— Известное дело как, — хмыкнул тот. — Калмыки народ темный, схватили, а кого разбираться не стали. Слава богу, хоть не прибили сразу, видать, слышали об указе местных почем зря живота не лишать.
— А ты как его нашел?
— Хозяина своего бывшего искал, — помрачнел недавний полоняник.
— Ну и пес с ним! — усмехнулся я, после чего повысил голос, привлекая к себе внимание. — Слушайте все и не говорите, что не слышали!
— Чего там еще? — довольно громко спросил Татаринов, но получив локтем в бок от Панина притих.
— За верную службу моему царскому величеству и государю наследнику, — начал я. — Боярского сына Рожкова Михаила… как тебя по батюшке?
— Сергеев, — не сводя с меня изумленного взгляда, ответил толмач.
— Михаила Сергеевича, — едва не поперхнулся я от сочетания, — жалую своей милостью и пятьюстами четвертей земли в вотчину. Писаться велю отныне и довеку ему и его потомкам по Московскому списку и с вичем! Храбрым воинам, кои Джанибека изловить смогли выдать по десять рублей каждому, по сабле булатной и доспеху. А тебе, Дайчин, за то, что столь славных воинов привел, пятьсот рублей серебром.
Награждение сопровождалось угощением из моих царских рук чашей вина, причем, если Рожков, осушив поданный ему кубок, вернул его исполнявшему обязанности кравчего Бурцову, то ойраты недолго думая сунули за пазуху. Дайчин-Хошучи подобное простодушие, как видно, было невместно и он просто сунул его в руки кому-то из своих слуг, толпившихся за его спиной.
— А что хану не налили? — высоко поднял я бровь и Джанибек-Гирей тут же получил полный кубок вина.
— Выпей за своих спасителей.
Вообще, я собирался заняться награждениями несколько позже, но церемония уже и так была скомкана, поэтому я, не откладывая приступил к раздаче слонов.
— Господина барона и генерала фон Гершова за верную службу и многие славные виктории жалую орденом святого Андрея Первозванного и произвожу в чин окольничего.
Известие о награждении вызвало гром приветственных криков, главным образом, конечно, от немцев, но и остальные не отставали. Я же про себя подумал, что настал довольно удобный момент для инкорпорирования своих мекленбургских подданных в русскую элиту и наоборот.
— Бессменного моего телохранителя и воеводу ертаульного полка Корнилия Михальского жалую в генералы и думные дворяне.
На эту милость реакция оказалась более сдержанной. Все же бывшего лисовчика многие, не то чтобы побаивались, но уж точно не любили.
— Стольника и кавалера Панина за набег на Синоп и умелое командование кораблями велю быть первым Российским адмиралом, сиречь морским воеводой. Так же его заботам поручаю весь наш флот в Понте Эвксинском и подвластные нашей короне крепости по его берегам.