— И что же ты делать стал?
— Да что ж тут поделаешь. Отписал боярину Вельяминову, что приключилось, да и отправил. А сам подумал, пока меня в железа не заковали, что двум смертям не бывать, нашел лодочку малую, да и поплыл следом за вашей царской милостью.
— Ишь ты!
— Рассказать не смею, — продолжил приободрившийся Первушка, — сколько горестей я на сем пути претерпел. Глад, холод, а пуще всего муки совести. Денно и нощно молился я пресвятой богородице, чтобы помиловала меня грешного!
— И как?
— Трижды грабили меня лихие люди, дважды хотели похолопить, из ества было лишь то, что Христа ради пожалуют…
— Понятно. Дальше, что делать думаешь?
— Чтобы ваше величество не повелели, за все возьмусь!
— Ладно. Найдется тебе дело. Найдешь боярского сына Михаила Рожкова. Под его опекой находятся дети из полона освобожденные. Примешь их у него, будешь за них отвечать. Накормишь, напоишь, обогреешь. И помни, случится, что с ними, спрошу за все сразу!
— Все сделаю, — часто-часто закивал дьяк. — Жизни не пожалею!
— Ладно, ступай. Хотя погоди… шахматы потерял, поди?
— Нет! — расплылся в улыбке Анцыферов. — Уберег! Как меня не били — не отдал!
— Ну, иди уже. Дети ждут, — махнул я рукой, после чего обернулся к Михальскому, — как ты думаешь, сильно врет?
— В меру, — пожал плечами телохранитель.
— Тогда, ладно. Блин, все-таки хорошо, что я дочку воеводы отослал. Не представляю, как бы я ему в глаза смотрел, если бы…
На это Корнилий ничего мне не ответил, лишь высоко поднял брови, как бы показывая, что в этот раз господь отвел.
Еще одним крайне необходимым мероприятием стало торжественное богослужение в честь Успения Пресвятой Богородицы, который по моему приказу все же провел здешний митрополит Серафим, а вместе с ним, все священники которых только смогли собрать люди Михальского. Получилось, может, и не так благолепно, как в Московских храмах, но большинство из присутствующих и такого не видели, а потому прошло все весьма благолепно.
Потом как водится, был пир, но перед тем выплата наградных. Все имевшиеся на лицо ратники, от казаков, до матросов и даже только что прибывшие тульские дворяне получили по рублю и двенадцать алтын серебром. Местными монетами, разумеется. По весу. Начальным людям, конечно, больше в зависимости от чина и звания.
Стоит ли говорить, что подобная щедрость пришлась моим воякам по вкусу, куда больше чем молитва. Почти одновременно на площадь выкатили несколько бочек вина, из которых тут же вышибли днища. И каждый получивший награду, тут же подходил к бочке, где профосы под наблюдением офицеров, тут же щедро наливали каждому в свою посудину десятериковый ковш