Основы православной антропологии (Леонов) - страница 117

В этом случае человек вместо добра вдохновенно и восторженно воспевает зло. Большая часть талантов стремились изобразить в роскоши страсти человеческие. Изображено певцами, изображено живописцами, изображено музыкою зло во всевозможном разнообразии. Талант человеческий, во всей своей силе и несчастной красоте, развился в изображении зла; в изображении добра он вообще слаб, бледен, натянут.[339]

Искусство и наука как сферы творчества

Творчество человека в сравнении с творчеством Бога относительно, ибо люди не способны творить, как Бог, из ничего. Чтобы почерпнуть творческое вдохновение, они должны прибегнуть к Богу, а чтобы его реализовать – использовать созданный Богом мир. Во всех отношениях, всецело человек в своем творчестве зависит от Бога. Для него необходима уже существующая первооснова, которую он будет преображать в соответствии со своим творческим замыслом. Однако не всякое изменение видимого мира человеком является творчеством.

Если гончар берет кусок глины и делает из нее новый кувшин, подобный многим другим, то очевидно, что он не творец, а ремесленник, – хотя бы потому, что не породил чего-то принципиально нового. Но в каком случае гончар станет творцом? Если он вместо кувшина вылепит кастрюлю? Или, скажем, создаст глиняную куклу? Возможно, это будет нечто новое, но будет ли такая деятельность творчеством? Здесь мы подходим к важному различению. Создание нового – не обязательно творчество. Новизна необходима, но отнюдь не достаточна для творческого акта.

Произведение именуется подлинно творческим, когда в нем имеется не столько новизна (это было бы самой низкой оценкой), сколько некое откровение истины и преображающая сила. Подлинное творчество открывает бесконечную перспективу бытия, истинные смыслы и ценности, божественную красоту и первооснову мира, и это не может не действовать на других людей, ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные (Евр. 4:12). Для подлинного художника подобное творческое прозрение – отнюдь не рядовое явление. Он к нему стремится, однако не все зависит от него, но «аще Бог изволит». Окружающий мир крайне изменчив, поэтому его вечная глубина и смысл ускользают от поверхностного взора. И если человек утрачивает это видение вечности, то его жизнь теряет смысл, он превращается в соринку мировой истории. Творческий человек этого себе позволить не может.

Красота – одно из имен Бога, одно из Его свойств. Свт. Василий Великий говорит: