Однако здесь не было ничего подобного.
Больше походило на «Голодные игры». Заключенные стояли группами. Панки, наркоманы, гангстеры — называйте, как хотите. Если в кино и показывали что-то правильное, так это то, что здесь заводили друзей, только если это было им выгодно. Одно существо тянулось к другому, чтобы остаться в живых.
Мне больше никто не помогал. Как только я вернулся из карцера, мне пришлось действовать еще более осторожно. Некоторым пожизненникам, может, и было плевать, но обнаружились те, кто все же надеялся на досрочное освобождение, потому последние отступили, не желая попадать в список непослушных у начальника. Казалось, пока я сидел в карцере, по тюрьме распространился слух. Что если кто-то надумает мне помогать, то столкнется с неизбежными последствиями. После трех месяцев абсолютного заключения потребовалось еще три, чтобы найти хоть кого-то, кто решится мне помочь.
Я шел по коридору второго этажа к лестнице, чтобы выбраться наружу. Вчера Рики виделся с сестрой. В своем недавнем письме он попросил ее узнать в городе о моей Эвелин. В данный момент я волновался только о ней. Мне просто нужно было знать, что она в безопасности. Скоро ей исполнится восемнадцать, и я успокоюсь, поскольку Эвелин станет свободна.
Протиснувшись через стальные двери, я выбрался на открытое пространство, пестрившее оранжевыми комбинезонами. Прищурившись, стал искать Рики и нашел его в углу у колючей проволоки. Я подошел к нему и ударил ботинком бетон.
— Что у тебе есть? — спросил я, не теряя времени.
— У тебя сегодня счастливый день, — он завозился, доставая из рукава маленький листок бумаги. Я потянулся, чтобы схватить его, но Рики дернул его обратно. — Не так быстро. У тебя есть для меня что-нибудь?
Порывшись в кармане, я вытащил две пачки сигарет, которые стащил из прачечной. Посмотрев на пачки, Рики протянул мне бумагу. Я знал, что вел себя не слишком умно, но развернул клочок немедленно.
«Есть информация, что Л.П. Гриффин подала документы на удочерение Э. Блэквелл».
«Нет».
«Нет».
— Нет! — рыкнул я, топнув ногой.
Рики шагнул ко мне, застав врасплох. Яркое солнце отразилось на ржавом острие в его руке, и я успел лишь поймать взгляд Рики, когда клинок вошел в грудную клетку. Меня пронзила боль, лишая дыхания. Рики отвел руку, вытащив нож, а потом снова вогнал мне под кожу. Я вскинул руки, попытавшись бороться, но боль оказалась слишком сильной. Приблизив рот к моему уху, Рики зашептал:
— Извини, брат. Но ты ведь знаешь, как бывает. Каждый тут сам за себя. Мне поручено передать тебе сообщение. Пришло время сделать выбор. Ты же знаешь, что тебя не станут лечить. Истекай тут кровью или сдавайся, — он вытащил нож и бросил его рядом со мной.