— О ком ты говоришь? — нервно спросил я.
— Праотец всего живого, создание не этого мира. Дух луны, заточенный в теле моей дочери. Если ее дух сильный она сможет его подчинить, но если она слаба…ты умрешь…
***
Серенити
Не знаю, сколько прошло времени, пока я сидела на земле и беззвучно плакала. Грудь и руки были в крови, на ногах грязь цвета крови. Запах смерти сводил с ума, меня мутило и больше всего на свете мне хотелось вымыться и во что-то одеться. Медленно встав, я осмотрелась. Слева от меня обнаружился небольшой проем, за которым слышался звук падающих в воду капель. Как жаждущий воды в пустыни путник я кинулась туда. Войдя, увидела внутри помещения небольшой природный бассейн, возле которого, стояли наполненные водой ведра, а неподалеку от них на деревянной лавке лежали чистые свертки ткани белого цвета. Недолго думая, я бросилась к ведрам. Сначала умыла лицо и руки, потом разорвав одну из мужских рубашек, которые лежали свернутыми на лавке, тщательно вымыла тело и ноги. Закончив с купанием, одела одну из рубашек, которая едва прикрывала мне ягодицы. Волосы были не слишком грязными, поэтому решила их не мыть. После водных процедур сразу же захотелось есть. Возвращаться в зал, где сейчас грудами лежали мертвые мужчины, не хотелось, и поэтому я решила пройти дальше по коридорам пещер, в надежде найти, что не будь съестное.
Коридоры освещались факелами, прикрепленными к стенам пещеры. Но даже и без них я прекрасно видела в темноте. Выйдя в очередной коридор, увидела несколько проемов. Один вел прямо, а другой направо. Зверь потянул направо и, войдя в очередное помещение, чуть сама повторно не убила тех монстров, что сейчас валялись в своей собственной крови и грязи на полу столовой.
Женщины и дети лежали на холодном каменном полу, закованные в цепи, израненные и измученные. Напуганные и грязные, словно скот, ведущий на бойню. Во мне закипала звериная ярость и человеческая жалость. Как можно быть такой сволочью, как? Дети от пяти жались к своим матерям, как к единственному теплу и опоре. Из глаз хлынули слезы и, не помня себя от ярости и боли, я стала ломать руками железные цепи и освобождать ноги пленников, закованные в кандалы. Поначалу в воздухе стоял тяжелый запах страха и обреченности, но спустя всего пару мгновений и женщины стали плакать от благодарности и радости обрести долгожданную свободу. Сначала они боялись подойти, но затем, уже немного осмелев, стали благодарить меня, а кто-то даже обнимать и целовать мне руки. Сердце наполнилось радостью и гордостью за свой поступок. И наверно сейчас, впервые, я сказала зверю: