Артур снова отвернулся, до боли сжимая челюсть.
То, что Натан тот еще пикапер, он знал не понаслышке. Он может произвести первое впечатление, прикинуться другом, своим в доску. Потом уже поздно будет, но это же будет потом.
Стоило ему только представить, как его татуированные клешни лапают Веснушку, а если еще не только лапы…
Твою мать. Твою же ты мать, а!
Он зло бахнул дном стакана о стол, обернулся — парочки и след простыл. Ну сколько там прошло? Минут десять?
Много это или мало?
Вообще — мало, но только не для Натана.
Беги!
Расталкивая народ, Артур рванул на кухню. Сам не понял, зачем туда. Никого. Выглянул на улицу — у бассейна кто-то лобызался, но точно не они. Потом, перепрыгивая сразу через две ступеньки, взбежал на второй этаж. Его спальня, гостевая, гардероб, кабинет — двери распахивались и захлопывались одна за другой. Выход на веранду. Он резким движением отодвинул затемненный слайд и увидел их…
Артур
Стояли, голубки, смотрели на звезды. На звезды!
Ватные колени обрели прежнюю твердость.
Успел.
— А вон там Кассиопея, — удерживая в руке стакан, тыкал в небо Натан. Обернувшись на друга, махнул ладонью «сгинь», но Артур сделал решительный шаг вперед и, отобрав из рук Веснушки высокий стакан с кучей разноцветных трубочек, резко дернул за предплечье на себя.
— Пошли.
— Но куда?
— Куда надо, — больше ничего не говоря, не оправдываясь и не объясняя, проклиная и себя, и Натана, и ее, и весь этот чертов белый свет, потащил ее за руку по лестнице вниз. Потом через толпу на улицу, по ухоженной дорожке через ряд туй к их скромной, на фоне дома Вишневских, лачуге.
Аглая перебежками спешила за ним, словно крошечная неуклюжая собачка на поводке.
— Да что произошло, можешь ты мне объяснить? — спросила, когда они наконец остановились недалеко от запертой двери. Свет уже не горел, ее мама легла спать. — Какая муха тебя укусила, Артур?
— Зачем ты с ним пошла? — повысил голос он. Взгляд метал молнии.
— А что такого? Мы ничего не делали, просто смотрели на звезды. Всё!
— На звезды смотрели, значит…
— Да! Именно так!
— Ты пила!
— Это был сок. Вишневый, — и снова эти распахнутые глаза олененка. — Ты совсем с катушек слетел, что ли?
Да чтоб тебя! Чтоб тебя, а, чертова пигалица!
Совершенно не контролируя себя, он обхватил ладонью ее затылок и с силой притянул хорошенькое личико к своему лицу. А потом впился в ее губы. Совсем не по-джентльменски, не нежно, скорее даже показательно-агрессивно. Так не целуют девушек впервые на свежую голову. Но по-другому он сейчас просто не мог. Иначе все то, что накопилось внутри, просто грозилось разорвать его на части.