— Я вовсе так не думаю, — сказал я, но во мне зародилось сомнение, и оно мне не понравилось.
— Ты думаешь, что отсутствие у нас способностей — это слабость. Что ж, ты ошибаешься. Это наша сила.
У меня в полете был человек, а также его дочь. Я любил их обоих, так как же я мог думать, что я выше людей? Я подумал о Далии, о ее радости, когда она попадала в цель своей тренировочной сферой, и почувствовал укол вины. Внезапное столкновение с реальностью, что мое игривое презрение к Дозору проистекало из чувства превосходства над их естественными ограничениями, поселило в моем сердце злое чувство. Я никогда раньше не признавался в этом, но это было правдой.
Дверь открылась, и вошел Томас. Он перевел взгляд с Кастель на меня и сказал:
— Похоже, я прибыл как раз вовремя, чтобы помешать Кастель убить тебя. Я знаю этот смертельный взгляд.
Я засмеялся и поднял руки вверх в знак капитуляции.
— Пощади меня пока я, по крайне мере, не обучу тебя.
Томас кивнул Кастель, и она сердито вышла за дверь, оставив нас вдвоем.
— Я удивлен, что она не капитан Дозора, — сказал я. — Она, наверное, могла бы надрать тебе задницу.
— Кастель всегда превосходила меня, когда мы были офицерами. Ее хотели сделать капитаном, но она отказалась.
— Правда? Почему?
— Из-за меня. — Казалось, в его голосе прозвучало сожаление, а может, сомнение. — Кастель — сирота. Я только что присоединился к Дозору, когда нашел ее в доках во время патрулирования, и провел весь день, разговаривая с ней. Она уже давно ни с кем не разговаривала. Так что я сидел и рассказывал ей о своих глупых мечтах, о том, как я собираюсь чего-то добиться, добраться до вершины Дозора и стать капитаном. Через пару дней она появилась в штабе и сказала, что хочет следовать за мной. — Томас усмехнулся. — Не знаю, зачем я тебе это рассказал. Она бы точно убила меня, если бы узнала. Может, начнем?
— Забавно, — сказал я, застигнутый врасплох рассказом Томаса.
— Что именно?
— Твоя история. Она напоминает мне… — Я прочистил горло, поднял деревянный сундук, который принес с собой, и поставил его на стол с тяжелым стуком.
— О чем напоминает?
— Ни о чем. Не собираюсь сегодня углубляться в историю своей жизни. У нас есть работа.
Воспоминания о другом времени несли в себе чувства боли и вины, которые оставались все также сильны. Я хранил их в памяти, и впервые за долгое время они вернулись так отчетливо. Видение пламени, выходящего из-под контроля, поглощающего здания, как сухой хворост. Пламя, которое развел я, просто потому что был глупым ребенком, которому нечем было заняться, молодым драконом, который хотел опробовать свой огонь.