Нина закатывала истерики, стоило ему лишь обмолвиться о том, чтобы написать что-то, не давящее на самые низменные чувства читателя. Нина ненавидела «Обнаженную Венеру», она как будто боялась ее, ведь философские мотивы могли означать лишь одно – Даниил может вырасти. Нина удерживала его на месте. Она пришвартовывала парусник его Высоких Устремлений к берегу Тривиальности. Она не пускала его плыть по волнам. Тогда Даниил думал лишь об упущенных возможностях, но оставшись совсем один, держа в руках канат, сдерживающий его, смотря на горизонт, мерные волны, облака, чаек, Даниил не отвязал канат, не освободил себя, свой парусник. Он затянул узел еще крепче, ведь в бескрайнем океане его подстерегали коварные бури, водовороты и злорадный смех чаек. Он боялся написать вторую «Обнаженную Венеру». Боялся снова облажаться.
Мечта Любочки сбывалась. Конечно, все шло не совсем так, как ей хотелось: на лбу вскочил прыщик, волосы не лежали, во сне она потянула шею, странное серое пятно неизвестного происхождения отказывалось оттираться от любимых Любочкиных башмачков. Она опаздывала, нервничала, раздражалась на каждую мелочь, была готова отказаться от всего, расплакаться и умереть в одиночестве в темной маленькой квартирке, лишь бы не появляться перед любимым человеком в таком виде. Стоя перед зеркалом, она казалась себе толще обычного. Толще и некрасивее. Волнуясь и торопясь, она неудачно накрасилась. Все шло не так, как она хотела.
Но мечта исполнялась. Сегодня вечером она ужинала со Львом Георгиевичем в ресторане «Добрая чета». Сегодня исполнялась ее давняя мечта!
Лев Георгиевич приехал за ней ровно в восемь: ни минутой раньше, ни минутой позже. Он любезно подождал Любочку, хотя любезности ни в его лице, ни в голосе Любочка не заметила.
– Вы опоздали, – констатировал он, не поздоровавшись.
С обритой головой (все лучше проплешин) он походил на Маяковского. Издалека, если прищуриться.
«Добрая чета» – очаровательный семейный ресторанчик – находился всего в пяти километрах от Любочкиного дома. Погода была на удивление хорошая. Гут! Небо серело, но не внушало тоску и беспокойство. Ни ветра, ни дождя. Природа сжалилась над Любочкой, ее платьем, незадавшимися макияжем и прической.
Ресторанчик был маленьким, но уютным, теплым. По всему залу, неровным полукругом, натыканы круглые деревянные столики с бежевыми скатертями. В дальнем углу на невысокой эстрадке расположился музыкальный ансамбль: седеющий контрабас, рослый аккордеон в черном котелке и беременная скрипка.
После первого блюда и третьего бокала вина Лев Георгиевич пригласил Любочку на танец.