Поскольку это не одно из старинных венецианских зеркал, в амальгаму которых мастера добавляли золото, чтобы отражение начинало приобретать более теплые оттенки и становилось приятнее глазу, заключаю, что я и правда выгляжу неплохо. Даже отлично, кто бы и что не говорил.
Включаю воду и неспешно мою руки, параллельно этому приспосабливаясь к обстановке.
Кафель с узорами, ванная с джакузи и еще несколько зеркал от пола до потолка. Повсюду приятный аромат лавандового освежителя.
По сравнению с нашей общагой, да и со многими квартирами, условия здесь просто королевские.
Срываю с держателя бумажное полотенце, промакиваю кисти. Выкидываю использованное полотенце в стоящую у выхода корзину для мусора и возвращаюсь в кухню.
Усаживаюсь за стол и наблюдаю, как Матвей разливает чай по чашкам. Он даже блюдца достал.
— Извини, твоих любимых имбиря с лимоном нет, — говорит и ставит передо мной напиток, — в следующий раз куплю.
— Ничего страшного, что нет.
Обхватываю чашку ладонями и осторожно, чтобы не обжечься, подвигаю к себе.
— Спасибо.
Матвей усаживается напротив меня.
Мы разделены столом и заняты тем, что ждем, пока чай остынет. В воздухе витает еле уловимый травяной аромат и невесомая дымка волнения, но она не давит и не вызывает дискомфорта. Она мягко окутывает, проникая точно в район солнечного сплетения, откуда расходится по всему организму невидимыми лучами, одновременно согревая и будоража.
Неторопливо осматриваюсь и впитываю в себя всю атмосферу до капли.
Когда смотрю на Матвея, понимаю, он точно также неспешно приглядывается ко мне.
Наши взгляды пересекаются на короткие мгновения и снова расходятся. Каждый раз когда это происходит, в груди и внутри живота начинает пульсировать мягкое обжигающее тепло.
Я понимаю, что мне нравится то, что происходит. Что можно сидеть вот так просто, совсем близко друг к другу и молчать. Никуда не торопиться и ничего не говорить. В этом есть что-то завораживающее.
Что-то, отчего чувствуешь себя абсолютно счастливой. Будто с его присутствием в кровь каким-то образом попала дополнительная живительная сила и сейчас она растекается по венам, вызывая неконтролируемый приступ эйфории.
Это волшебство началось еще в кино, когда мы сидели бок о бок и смотрели фильм. Сейчас оно выходит на новый, более глубокий уровень.
Матвей медленно подносит свою чашку к губам и делает глоток. Я скидываю с себя оцепенение и следую его примеру. Иначе чай полностью остынет, а я так и не попробую.
Так и есть, уже чуть теплый.
— Очень вкусно, — говорю, — хоть и почти остыл.
— Да.