— Русалка моя, — хрипит мой Босс, — я не могу больше… Прости…
Я не понимаю сначала, за что он просит прощения…
А через мгновение — понимаю.
Ласки больше нет, нежности и чувственности — тоже.
Только жесткие движения, только грубые руки, фиксирующие запястья над головой… Это похоже на насилие, но жадный поцелуй мешает думать про такой сценарий.
Я просто покоряюсь стихии и послушно обхватываю ногами бедра неистово терзающего меня мужчины.
Что-то подсказывает мне, что скоро все закончится.
Все и в самом деле завершается. Темирхан резко покидает мое тело, смотрит на мое запрокинутое к потолку лицо и несколько раз проводит кулаком по члену.
Ощущаю, как живот заливает теплой жидкостью, перевожу взгляд с потолка на своего первого мужчину…
И покорно раскрываю губы, потому что Темирхан опять хочет меня поцеловать…
Мы целуемся, уже мягко, без напора и жести, я обнимаю его, стараясь не обращать внимания на болезненную тягу внизу живота…
Огромное тело моего Босса дарит тепло, оно невероятно горячее.
На нем приятно лежать…
Спать…
И ни о чем не думать…
Русалочка моя спит, грудь, мягкая, усыпанная веснушками, похожая на два вкусных пирожных с коричной посыпкой, мерно поднимается и опускается.
Рыжие волосы закрыли лицо.
На тонкой шее, справа, нехилый такой засос, с красными вкраплениями. На него почему-то приятно смотреть. Он — словно тавро принадлежности.
Знак, что эта женщина занята. Что она — моя.
Все остальное — тоже соответствует праву собственности.
Обстановка моей квартиры, словно обрамление для драгоценной картины. Для моей русалки.
Черные простыни — фон. На них ее кожа смотрится еще нежнее. Еще невиннее.
Моя русалочка чуть морщится во сне, и я с усилием отвожу взгляд. Наверно, пугаю ее, рассматривая, словно маньяк, животное дикое.
Но куда деваться, если я такой и есть?
Сначала поймал, потом поимел, да так, что девчонка вырубилась от усталости и напряга.
А я, не будь дурак, ее на руки — и сюда, к себе.
Как из клуба через спец-выход, который есть в каждом випе, тащил — отдельная песня. Хорошо, что Тимурка не видел, вот бы кто поржал надо мной, придурком спятившим.
Но что было делать?
Не оставлять же ее там, в випе? В любой момент могли зайти, увидеть ее, маленькую такую, спящую, беззащитную…
Да и не хотел я ее там оставлять. И сам не хотел оставаться.
Потому решение было очевидным.
Русалка мягко потерлась только о мою грудь носиком и не проснулась.
А я укутал ее поплотнее в плед, который обнаружил в випе, да так и унес.
Хорошо, что дело было уже поздней ночью, и зрителей, кроме охраны, не нашлось. А охрана у меня не болтает.