Я надеваю туфли.
— Нога заболела из-за песка?
Он выпрямляется.
— Все не так плохо. Но это хорошая тренировка. Мне просто нужно укрепить мышцы. — Затем он меняет тему. — Что еще сказали пляжные тигрицы?
Я залезаю в сумку и достаю телефон, чтобы остановить запись.
— Ничего важного.
Он оглядывается на меня, но ничего не говорит. Но я все понимаю по взгляду серо-стальных глазах. Каким-то образом он обо всем узнал.
— Как ты это делаешь? — спрашиваю я.
Он не останавливается.
— Делаю что?
— Ничего, — говорю я, потому что он точно знает, что я имею в виду, но собирается все отрицать. Я потратила несколько лет за учебой, прежде чем научилась видеть людей насквозь и обрела некую проницательность, но у него эта интуиция была врожденной. Признаюсь, это вызывает у меня зависть.
Когда мы выходим на пляжную парковку, я нагоняю его.
— Ты не признаешь психологию потому, что она тебе не нужна, — говорю я. — Ты интуитивно читаешь людей.
Он нажимает на брелок, чтобы разблокировать седан.
— Я не «не признаю» ее. Просто думаю, что люди — это не только психология. И нужно использовать все возможные приемы, чтобы раскрыть дело.
Мгновение я не свожу с него взгляда.
— Я согласна. Но поскольку я не обладаю этой природной способностью…
— Обладаешь, — перебивает он, и затем поворачивается ко мне. — Просто научись ей доверять.
Я смотрю ему в глаза, гадая, что он видит во мне, чего не вижу я. Звонит телефон, и я выныриваю из приступа критического самоанализа.
— Маркус, что у тебя? — Рис подносит телефон к уху и смотрит на песчаные дюны. — Хорошо, спасибо. Перешли мне отчеты. — Он заканчивает звонок. — Майка и Торренса проверили. Но я попросил Маркуса поглубже покопаться в прошлом Торренса.
Когда мы работали над моим делом, Торренс не был подозреваемым и вообще не представлял особого интереса. Его алиби было железным.
— Что-нибудь всплыло?
Он опускает плечи.
— Ничего особенного. Несколько фальшивых чеков, выписанных Майком. Несколько просроченных платежей поставщикам.
Я хмурюсь.
— А Торренс?
Он кладет телефон в карман.
— Один закрытый отчет о нападении. Жертва была шестнадцатилетней девушкой. — Он направляется к машине и открывает дверь со стороны водителя. — Ты можешь прочитать мне дело, пока мы едем к Коэну.
Закрытый отчет мог означать, что в то время Торренс был несовершеннолетним.
Рис наклоняется и говорит:
— Оставайся здесь. Я скоро вернусь.
Он закрывает дверь и убегает, прежде чем я успеваю спросить, куда. Я смотрю, как он врывается в «Тики Хайв». Я стучу ногой, уже теряя терпение, но потом вижу, как он выходит из ресторана.