Я хотела возразить, из какого-то чистого упрямства, но подумала про леди Сейкен и её жутких экспериментальных уродцев, с которыми столкнулась лично, и неопределённо кивнула. Доля истины в словах Леннарда определённо была.
— Кто у вас сейчас глава факультета? — спросила я.
— Леди Адая Маскрет.
Я чуть не села на землю.
— Такая серая, бесцветная и слегка помятая?!
— Нет, — удивлённо ответил Лен, срывая травинку и задумчиво вертя её в пальцах. — Нормальная, я хотел сказать… обычная. И она даже помнит моего отца — он был её студентом на магистрской практике или что-то вроде того.
— Он здесь учился? — вспомнила я рассказ Лена в нашу первую встречу, решив выяснить по поводу леди, у которой когда-то покупала неглисиум, всё самостоятельно чуть позже. Драгоценное время истекало.
— Да. Я-то вовсе его не знал, насколько я понял, он умер, когда я был совсем маленьким, но Академию, разумеется, уже успел закончить. Леди говорит, он на меня совсем был не похож, боевой, активный… — Лен замолчал и отвернулся. — Не нравится мне эта Академия. Если бы не мама с её глупой навязчивой идеей исполнить последнюю волю и бла-бла-бла, я бы тут ни за что не остался.
— У меня здесь училась мать, — сказала я, хотя и не собиралась об этом говорить, но Леннард выглядел совсем несчастным. — Я её тоже не знаю, и она… или кто-то другой записала меня сюда. Правда, мой отец ни на чём не настаивал, но у меня как-то особо и выбора не было, то есть, — я тут же исправилась. — Там, где я училась, было не очень интересно, так что… Знаешь, я думаю, ты привыкнешь, всё образуется. К тому же эти поездки в столицу, глоток свежего воздуха, внеплановое снятие печати безмолвия…
— Пока что у нас была только одна поездка, это не показатель, и неизвестно, что будет дальше, — уныло произнёс мой собрат по поездкам. — Как-то не питаю иллюзий и боюсь…
Он буквально захлебнулся тишиной.
Время вышло, и Лен посмотрел на меня с такой тоской брошенной собаки, что мне стало не по себе. А затем парень опустился на корточки и ухватился за высокой стебель собственноручно оторванной травинки. Протянул к ней обе руки, вытягивая, вытаскивая.
Красные, жёлтые нити магических плетений заискрились под его пальцами.
У меня не было никакого отторжения ни от Лена, ни от других жизневиков, но магия жизни оказалась как никогда ощутимой, по коже пробежали неприятные колкие горячие и парадоксальным образом морозящие мурашки. Травинка на глазах вытягивалась, удлинялась, отрастала, тянулась за рукой Леннарда.