О да! Не показалось!
О нет. Не надо.
Вода была беспощадна не только с ним, но и со мной, прибивая запах лисицы. Алрик подбирался ближе, вытянув голову вперед. Зверь стал проглядывать в каждом его шаге, каждом движении. Чем ближе он был ко мне, тем больше животного в нем чувствовалось. Столик за столиком он сокращал расстояние, а я заметалась, словно загнанная мышь, не зная, что делать. Вот только если грызун – мышь мелкая, юркая и бесшумная, то я хоть и мелкая, но мебелеломательная и громкая. Я метнулась к стеклу, чтобы пройти к двери, – сломала стул. Подала назад – треснул стол. Рванула в сторону кухни – задела плечом барную стойку и отломила часть к медвежьей бабушке.
Взревела от отчаяния, окончательно ставя точку на утонченном и игривом образе плутовки-лисички. Растоптала его медвежьими пятками, превратила в непрезентабельную лепешку.
Гибрид и Альбина, которые уже выходили, застыли и обернулись.
– Идите, – громко скомандовал Алрик, и никто не подумал ослушаться.
Гибрид взял доктора за руку и вывел из ресторана, а персонал, пытавшийся организовать всех на выход, от команды волка и моего рыка быстро скучковался на кухне.
В зале не осталось больше никого, только напряженные донельзя мы с Алриком. Наши звери были оба настолько на пределе, что зазвенели бокалы на барной стойке.
Почему он так себя ведет? Почему его возбуждение щекочет ноздри? Почему он смотрит на меня так, как должен смотреть на Миру?
Мира.
Имя сестры в голове всплыло, как яркий буек в бушующем море чувств. Может, это Леон приложил лапу к состоянию волка, этот великий махинатор? Может, обдал его каким спреем? Может, что-то подмешал Алрику в кофе? Может, какой-то волчий афродизиак добавил в воду и Алрик видит перед собой мою сестру, а не меня? Я не могу совершить сейчас глупость и даже на секунду задуматься о том, почему Алрик выглядит так, будто готов съесть стол, но не выпустить меня отсюда.
Бред думать о том, что он меня хочет. Это истинный сестры. И как бы сейчас джинсы ни облепили его мощные бедра, мне нельзя. Никак нельзя.
– Мишаня, – хрипло позвал Алрик, и из меня вырвался рваный вздох.
Зов, вот что это такое. Я даже не заметила, как сделала шаг вперед, только стол меня и остановил. Ан нет, не остановил – он развалился на две части, просто потому, что встал у меня на пути.
Не зови меня так, Алрик. Не смотри на меня так. У меня же сердца нет – ты его украл. И душу забрал. Совесть одна осталась, и та бьется в конвульсиях.
Было ли у вас так, что вы стояли перед выбором и заранее знали, что будете потом жалеть, раскаиваться, но все равно шагнули вперед, как к неизбежному? Потому что ноги уже шли, потому что воля уже там. Потому что, если не сделать, жалели бы и мучились мыслями до конца жизни: «А как тогда было бы, если бы…»