Дыхание частое. Прерывистое. Словно мы оба пробежали марафон и с трудом держимся на плаву.
— Я думала, ты хотел поговорить. Куда мы едем?
— В загс, — хрипло бросает.
До меня не сразу доходит, о чём он. Я просто любуюсь хищными чертами лица и тону во взгляде родных глаз.
— Уже поздно. Мы туда не…
Стоп. Я оглохла, или он правда это сказал?
— Что ты…
Хмурюсь и яростно шиплю:
— Не время для шуток, Шмидт!
Он знает, что я обращаюсь к нему по фамилии, только когда очень злюсь. Рон хитро усмехается и жёстко припечатывает.
— Станешь моей женой, Царапка.
Не спрашивает, не уточняет и даже не интересуется — вдруг я против?
Просто ставит перед фактом. И делает это с такой легкостью, словно брак — дело решённое. Явное и чертовски выполнимое.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, что уже через час ты будешь полностью принадлежать мне. Душой и телом. Как и я — тебе, — цедит каждое слово. Тяжело вздыхает, наигранно изображая недоумение. — Не думал, что мне придется объяснять такие прописные истины.
— Рон, но ты же несерьезно…
— Похоже, что я шучу?
Резко вдавливает педаль тормоза в пол, съезжает на обочину и хватает меня за талию. Притягивает к себе и вынуждает сесть к нему лицом. Прямо на его коленки.
Шумно втягивает носом воздух и хрипло бормочет:
— Я не могу больше ждать. Ты — моя чертова зависимость, и я не собираюсь подыхать от малых доз.
Прищуривается и смотрит таким взглядом, словно хочет вывернуть меня наизнанку.
— Но ты только вчера вернулся. Я не видела тебя три года! Сходила с ума от беспокойства и проверяла все морги и больницы. По-твоему, это справедливо? Бросить меня, исчезнуть, а потом явиться без объяснений и утащить в загс?
— Я обещаю, что однажды всё тебе расскажу. Но не сейчас. Верь мне — больше мы не расстанемся. Лишь через мой труп.
— Не надо трупов. Я не…
Он прикладывает палец к моим губам и качает головой. Оставляет жадные поцелуи на шее и хрипло рычит:
— Тихо. Всё будет хорошо. Просто верь мне, ладно?
Рефлекторно киваю, чувствуя, как мне в бедра врезается его плоть. Давление передается даже сквозь ткань.
Не могу сдержать ухмылку:
— Ты хоть когда-нибудь устаешь?
— Мне всегда тебя мало.
Приподнимает меня за талию и одержимо насаживает на себя, имитируя грубые движения.
Говорит с издевкой:
— Если ты меня сейчас не остановишь, замуж будешь выходить уже беременной.
— Глупый, — заливаюсь краской смущения и выпрямляюсь, чтобы пересесть. Дрожащими ладонями поправляю домашнюю одежду. — Как мы поженимся? На мне растянутые брюки и потертая майка — я даже по дресс-коду не подхожу. Это безумие, у меня и документов-то с собой нет.