Рон задаётся тем же вопросом.
— Боже, Царапка, ты — сплошная катастрофа.
Пропускаю мимо ушей. Нет сил спорить. Вместо этого безразличным взглядом скольжу по накрахмаленной рубашке и синему ремню. За пазухой наверняка скрыто оружие. Он напряжен. Скован. Бродит по собственному дому, хищно прищуривается и отовсюду ждёт нападения.
Я хмыкаю — такова жизнь преступника? Везде под прицелом?
— Врач приехал?
— Да. Пойдем, он ждёт тебя.
Подхожу. Нехотя принимаю его ладонь и тихо спрашиваю.
— Ты тоже будешь там присутствовать?
— Конечно, — бесстрастно отвечает. Ясно даёт понять, что не намерен идти на уступки.
Ведёт к первому этажу. Как назло, все люди, которых я видела раньше, будто испарились. Снова воцаряется жгучая тишина.
— Что происходит? — сипло роняю.
— Ничего. Всё в порядке, тебе не о чем волноваться.
Нутром чую — он лжёт. Но, раз говорить не хочет, значит, попробую по-другому.
Рискну, хотя я прекрасно понимаю, что, если Рон узнает, мои методы ему совсем не понравятся.
Шмидт открывает передо мной дверь и ждёт, пока я зайду. Мы попадаем в очередной кабинет — стильный, дорогой и хорошо обставленный. Посередине — стол с двумя креслами. В углу — два мягких дивана черного цвета. Вдоль стен вижу несколько шкафов, набитых книгами.
Забавно — место больше похоже на офисное. Мафиозным флёром здесь и не пахнет.
— Моника, познакомься, это — Амато Бруно. С сегодняшнего дня он будет заниматься твоим лечением.
Перевожу взгляд на мужчину лет сорока. По непонятным причинам сразу чувствую какую-то дрожь. От его пустых глазниц мороз бежит по коже.
Неприятный тип. Склонился в вежливом поклоне, но лицо с головой его выдаёт. Жесткие, почти мертвые черты вынуждают отступить.
Рефлекторно прижимаюсь к Рону. Отчаянно ищу тепло и поддержку. Тихо шепчу.
— Ты уверен?
— Да. Расслабься, я же рядом.
Это успокаивает, но ненадолго. Перспектива обсуждать тёмное прошлое на глазах у Шмидта пугает еще больше.
Врач выпрямляется. Принимает мой сдержанный кивок и вкрадчиво говорит.
— Вы должны выйти. Сеанс с пациенткой может оказаться нерезультативным, если кто-то из близких будет присутствовать.
Щелчок. Раздается хруст пальцев и недовольный рык.
— Она — моя жена. Я никуда не уйду. Либо начинайте, либо проваливайте.
От приказного тона даже я невольно начинаю дрожать. Поражаюсь, как этот мужчина умудряется сохранять лицемерную улыбку и при этом спокойно отвечать моему мужу.
— Прошу, поймите. Это для её же блага, — смиренно кланяется и протягивает мне свою ладонь.
Тут же следует незамедлительная реакция.
— Руку убрал. А то мало ли — без конечности останешься.