Боги. Врезать бы ему, да я едва держусь на ногах. С трудом отрываю взгляд от земли и быстро оглядываюсь. Нервы снова до предела оголяются.
Это не дом Шмидта. Это то место, в котором он измывался надо мной. Наказывал и ядовито терзал. Бездушно насмехался и втаптывал в грязь.
Проклятье. Я рефлекторно сжимаюсь, не в силах с собой совладать.
Тело всё еще помнит холод стали, прижатой к горлу. Рваный выпад с последующим тресканьем одежды. Жуткий взгляд черных глаз, замутненных ненавистью.
И этого не изменить. Наравне с любовью я вкусила горечь и распалась на сотни осколков, тщетно ища спасение в бездне Шмидта.
— Эй. Ты в порядке? Даже не огрызнёшься?
Фелис тянет меня за куртку и удивленно вскидывает брови. Я выдавливаю слабую улыбку и тихо шепчу.
— Нормально. Ты уверен, что мы в правильном месте?
— Да. Люди Дона доложили, что сегодня он здесь.
— Ладно, — отмахиваюсь и прочищаю горло. — Рон же не знает, что мы приехали?
— Нет, поэтому не будем спешить. Пойдём скрытно. Может, что-то интересное услышим.
Не понимаю, что он хочет услышать, но быстро соглашаюсь. Напряжение Фелиса буквально сквозит в каждом слове, и это сильно настораживает.
Вдруг я правда чего-то не понимаю и очень переоцениваю свою важность?
Мы тихо подкрадываемся к дому. Мимо проходят люди Шмидта, но они нас не замечают — Фелис вовремя оттаскивает меня за угол и внимательно следит за периметром возле входа.
Грозный голос настигает нас рядом с окнами. Звук идёт из дома, и, благодаря приоткрытым ставням, мы слышим почти всё.
— Что нам с ней сделать? — спрашивает кто-то.
— Убить, — холодно отрезает Рон.
От явной угрозы мороз бежит по коже. Я настораживаюсь и вздрагиваю, когда он продолжает.
— Наш приоритет — Ндрангета. Если сейчас не избавимся, предательство может повториться. Мне не нужны крысы, втирающиеся в доверие, — грязно ругается. — Мать твою, пригрел же змею на груди.
— Нам нечего бояться. Твоя жена немногое знала.
Фраза резко обрывается. Скрип стекла режет слух. Жёсткая насмешка убивает последнюю надежду.
— Нельзя недооценивать одного человека, — нутром чувствую его хищную ухмылку. — Когда встретите — убейте на месте. Не смейте возвращаться без трупа.
— Хорошо, Шмидт.
Наступает зловещая тишина.
Первая мысль — ворваться в дом и выплеснуть всю обиду, да так, чтобы он захлебнулся от моей злобы. Теперь истерика в машине кажется надуманным пустяком. И даже страх, испытанный в подвале этого дома, не идёт ни в какое сравнение с той долей ужаса, что порабощает мой рассудок.
Вторая мысль обрывается резким.
— Не надо. Ты слышала, что он сказал? Убьёт и глазом не моргнет, — шепчет Фелис, отгораживая от сумасбродства. — Если сейчас появишься рядом с ним, то сделаешь подарок. Почти на блюдце поднесёшь свою жизнь. Не глупи.