Боже. Черт возьми, я до последнего не верил, что Гастон согласится на сделку. Он запросто может потребовать мою голову, но сегодня, к счастью, его цель — вовсе не я.
— Алдо Грассо, вы арестованы по подозрению в контрабанде, нелегальном хранении и распространении наркотиков и оружия. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде, — зачитывает Гастон.
Целый наряд карамбов оцепляет территорию. Копы вяжут всех без разбору. Им не мешает дым, потому что они передвигаются в специальной экипировке. Я же вынужден стоять на месте и наблюдать картину издалека.
— Какого дьявола? — хрипит Алдо. — Шмидт, что за херня происходит?
— Я опоздал на встречу, а знаешь почему? — вопрос риторический. Ответа он точно не знает. — Тебе не стоило хранить улики в комнате Моники. Слишком палевно, а уж раз ты решил раскрыть свою дочь, это место стало первым в моём списке. Как же надо было запугать Аннет, что она даже не стала использовать улики против тебя? Для этого ты и подобрался к Амелии, верно? Чтобы держать её на коротком поводке?
— Вы не имеете права! У меня договор с копами! — зло плюётся желчью.
Я убираю оружие и прижимаю к себе любимую жену. Мысленно обещаю, что исправлю всё это дерьмо, как только разберусь с последним призраком из её прошлого.
— Да, у тебя был договор, но ты стал слишком наглеть. Сделал монополию на рынке. Нарушил главное правило — не трогать гражданских. Напомни-ка, где сейчас мать Моники? А точнее — её тело? — холодно усмехаюсь. — Я обменял твою свободу на свою, так что удачи тебе. Хорошо проведи остатки своих дней в тюрьме.
Он начинает грязно материться и неадекватно вырываться из наручников. Несколько людей силком его уводят, после чего Царапка окончательно теряет сознание. Её тело совсем ледяное. Надо скорее сматываться.
Я лбом прижимаюсь к её щеке и хрипло шепчу.
— Молодец. Выдержала. Если бы раньше отрубилась, я бы отвлекся на тебя и живым точно не ушёл, — ласково вытираю мокрые глаза и задумчиво протягиваю, — хотя ты, возможно, была бы только рада. Пожалуйста, прости. Я не мог по-другому…
— Роналд Шмидт, — рокочет за спиной недовольный голос.
— Спасибо, Гастон, — оборачиваюсь и благодарно киваю, — ты меня очень выручил.
— Я долго думал, посадить ли тебя вместе с ним или оставить в покое…
— И что решил? — бесстрастно уточняю. Ни на мгновение не сомневаюсь в ответе.
— Я виноват перед тобой. Когда три года назад тебя подставили, весь отдел знал, что ты, всегда презирающий наркотики, никогда бы не стал с этим связываться. И я — не исключение, но мы струсили и в каком-то смысле виноваты, — делает паузу, бросает сухой взгляд на мою жену и тихо произносит, — можешь идти.