— Это в прошлом. Ты не обязан, но всё равно спасибо, — оглядываю улицу, больше похожую на поле битвы, и на всякий случай спрашиваю. — Ты же посадишь его?
— Конечно. С теми уликами, что ты нам предоставил, и убийством Аннет Конте мы без проблем дадим ему лет двадцать. Никакие деньги и связи не помогут. К счастью, пока что в моем отделе остались неподкупные люди.
— Отлично. Тогда я пошёл.
Снимаю куртку, накрываю замерзшие плечи Моники и подхватываю её ослабевшее и легкое, как тростинка, тело. Собираюсь уйти без прощаний, потому что судебным делом займется Гастон, проблемы в Каморре разрешит Фелис, ну а я…должен вернуть любовь своей жены. Я уже прожил без неё несколько месяцев, и потому больше ни дня не проведу без женщины, способной одной улыбкой растопить моё долбанное и кровоточащее сердце.
Буду годами вымаливать прощение. В ногах ползать, пылинки сдувать и чертовски одержимо добиваться её внимания. Мы выжили и до сих пор дышим. А это значит лишь одно — судьба наконец-то на нашей стороне.
Я быстрым шагом подхожу к машине и аккуратно кладу её на заднее сиденье. Сразу включаю максимальную температуру и завожу двигатель, но назойливая трель телефона вынуждает отвлечься.
— Да?
— Рон, и еще кое-что, — раздается глухой голос Гастона.
— Что?
— По поводу Ндрангеты мы ещё поговорим.
— Хорошо. Тогда до скорой встречи? — ухмыляюсь.
Мне нечего бояться. Больше нет смысла в мафии. И у меня на примете есть достойный человек, который руководствуется хоть каким-то подобием морали, а не раздутым эго.
— Сделай всё возможное, чтобы мне не пришлось тебя арестовывать, — монотонно чеканит Гастон.
— Замётано. Я не буду рисковать, — бросаю взгляд на зеркало заднего вида и смотрю на смысл своей жизни, — теперь мне есть, что терять. Проблем не будет.
Сбрасываю звонок и резко трогаюсь с места. В голове бьётся лишь одна мысль — потерпи еще немного, Царапка. Завтра ты проснешься, и я лично заставлю тебя всё забыть.
Глава 34. Моника согласна
— Как ты себя чувствуешь? — в сотый раз допытывается Шмидт.
Впрочем, от количества попыток мой ответ не меняется, но почему-то мужчина продолжает напирать и буквально взрывается от недовольства.
— Нормально, — сухо роняю, стеклянным взглядом рассматривая потолок.
В нём нет ничего интересного. Он белый и какой-то излишне светлый, прямо в глазах рябит, но это куда проще, чем лицезреть физиономию моего мужа.
Ах да. Забыла упомянуть, что острое до болезненных судорог зрение — его заслуга. Рон испугался, что я нарушу его планы, и потому решил одним уколом уберечь себя от проблем. Жалкая пешка не должна встать у него на пути.