— Будет забавно, да? — заливается грубым смехом. — Одинаковые даты на надгробиях. Окровавленные тела, которых пронзила одна пуля. О таком годами будут писать. Мы войдем в историю.
Пока он едва ли не задыхается от нахлынувшего вдохновения, я начинаю тихонько отползать в сторону. Ближе к стулу, которым в случае чего можно воспользоваться. В этот момент Брайс, как фанатик, возводит взор к потолку и мечтательно прикрывает глаза.
Я уж было думаю — это мой шанс, но внезапный сигнал телефона резко возвращает мужчину к реальности.
Он достаёт смартфон и читает полученное уведомление. И с каждой секундой его улыбка становится всё шире.
— Ну что, пойдём. Лично посмотришь на пепелище, которое осталось от твоего любимого муженька.
С этого ракурса мне видно, как грудная клетка подруги едва заметно приподнимается. Сначала я чувствую облегчение, но потом до меня доходит смысл его слов.
В горле пересыхает. Ноги сводит судорога, а сердце отбивает сумасшедший ритм.
Я не верю и остаюсь на месте, потому что расклад в любом случае не на моей стороне.
Если Рон жив — мне просто нужно его дождаться. А если нет — я сама побегу за пулей в лоб, потому что уже ни в чём не вижу смысла.
Только в нём. В мужчине, который пообещал сделать меня счастливой.
«Не смей нарушать обещание» — внутренний протест.
— Что значит «лично посмотрю»? — сипло уточняю. — Как?
— Сейчас увидишь. Я тебя отвезу, — резко подлетает ко мне и грубо хватает за плечи.
Стискивает кожу, наслаждаясь болезненной мукой на моём лице, и тихо шепчет.
— Напоследок я хочу увидеть, как ты заплачешь от горя, когда увидишь его обезображенный труп. Это наверняка потрясающее зрелище. А потом я всажу пулю тебе прямо в сердце и одним выстрелом убью нас обоих.
Держать освобожденные руки за спиной всё труднее. Меня буквально трясет от желания расцарапать ему лицо, но вместо этого я закрываю глаза, чтобы не видеть мерзкое, гнилое нутро Брайса, и мысленно повторяю одну и ту же фразу.
Прямо на повторе. Чтобы не забыть и не сдаться. Помнить — Рон жив. И он заставит этого ублюдка захлебнуться собственной кровью.
Герра ведёт меня к обшарпанной двери и вдруг резко останавливается рядом с ней. Как-то особенно бережно обхватывает мои скулы и фальшиво сочувствует.
— Извини. Я реально пытался тебя полюбить, но ты совсем на неё не похожа, — холодные пальцы скользят по контуру лица. — Мы с Мел такие штуки проворачивали, что тебе и не снилось. В ней был огонь безумия, которым я вдохновлялся. Ты даже представить не можешь, скольких людей мы отправили на самое дно. Мы жили этим. Брали кайф и плевали на все запреты. Ты на такое не способна. Слишком малодушная.