— Это что, оружие? — голос пропитан животным страхом. Слёзы текут по щекам. Выдают мои настоящие эмоции.
— Осторожнее, не зацепи, — усмехается, — по-твоему, за преступниками гоняются с волшебной палочкой?
— За какими…преступниками? — шок, испуг и растерянность резко бьют по сознанию.
— За такими, как ты, — холодно обрубает.
Рефлекторно впиваюсь острыми ногтями в его спину, отчаянно ища поддержки.
Мужчина хрипло предупреждает:
— Хватит царапаться, — берёт меня за подбородок, — и прекрати трястись. Уже почти всё закончилось.
И действительно — через несколько минут наступает оглушительная тишина. Впрочем, длится она недолго.
Я напрягаюсь и с трудом улавливаю глухие реплики:
— Всё чисто?
— Да, отбой. Справились своими силами.
— Проследите, чтобы никто не сбежал. Нам нужно найти их главаря.
— Понял.
Кто-то идёт к нам. Старые половицы скрипят под давлением тяжелых ботинок. Злобный голос раздается неподалеку:
— Что с девчонкой? Почему она не в наручниках?
Нутром чую — ответ задан мужчине, который держит меня в своих руках. Тот выдерживает недолгую паузу и хрипло бросает:
— Она безоружна. Угораздило же её попасть не в то время и не в том месте.
Лавина облегчения проносится по спине. Я делаю тихий вдох, понемногу успокаиваясь, и тут же моё сердце пронзает ядовитая стрела отчаяния.
Потому что мужчина вовсе не собирается меня отпускать. Он наклоняется ближе и проникновенно говорит:
— Девчонку беру на себя. Я сам выбью из неё правду.
***
— Нет, хватит! Отпусти! Я не хочу…
Я с визгом подскакиваю на кровати, не в силах поверить в то, что только что увидела. Нервно кусаю губы, пытаясь понять — почему воспоминания стали появляться именно сейчас? Почему первым делом я вспоминаю не своё детство, а две роковые сцены, от которых мороз бежит по коже?
Чувствую пульсирующую боль в висках, и, чем сильнее напрягаюсь, тем быстрее схожу с ума.
Грань между сном и реальностью стирается. Медленно. Постепенно. Почти незаметно и в то же время до одури стремительно. Мысли путаются и отравляют душу.
Господи, почему именно он? Почему предательское тело насильно утягивает меня в пропасть? Зачем рисует алые узоры, от которых буквально несёт болью?
Резко замираю и с содроганием рассматриваю своё отражение в зеркале. Щеки горят, волосы растрёпаны, сердце зашлось от волнения, а отметины на коже налились кровью.
Горько усмехаюсь, до сих пор чувствуя тяжёлый аромат мускуса. Именно так пахнет тело Рона. Желанно, опьяняюще и терпко.
Теперь у меня нет никаких сомнений — Шмидт не даёт мне покоя не только днем, но и ночью. Это он трепетно вжимал меня в своё тело. Он предупреждал. Он защищал и угрожал. Пусть я и не смогла разглядеть его лицо, но мне это и не нужно. Нутром чую — рядом был он.