К счастью, он нуждался во мне даже больше, чем я в нем. Увы, я пойму это слишком поздно.
Смело обхожу машину, не дожидаясь, пока он выйдет, и на ходу выпаливаю:
— Я согласна, — в отчаянном голосе с ужасом узнаю себя.
— На что ты согласна? — трогается с места и вдавливает педаль газа в пол.
— На твоё предложение, — неловко кашляю, — ты, конечно, меня и не спрашивал, но я всё же решилась. Давай сделаем это.
Хищная улыбка уродует смазливое лицо. Брайс насмешливо уточняет, на мгновение встречаясь со мной взглядом:
— Что сделаем? — откровенно издевается.
Я раздраженно отвечаю:
— Что угодно. Встретимся с этим клиентом, да хоть с сотнями других. Я не подведу тебя.
— Почему так резко передумала? Я уже собрался силком тебя тащить, — иронично хмыкает и приподнимает бровь.
— Мне нечего терять, — пожимаю плечами, — но у меня есть одно условие.
— Какое?
— Ты поможешь мне отомстить одному человеку.
— Дай угадаю, — перестает насмехаться и серьезным тоном бросает, — Шмидт?
Подходящие слова испаряются из памяти. Я чувствую буквально физическую боль от звуков его имени. Испытываю нечто между безрассудством и полным безумием.
Сухо киваю, не желая комментировать то, что творится в моих мыслях.
— Почему ты подумал именно о нём?
— Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы ошибиться, — холодно отрезает и прожигает меня мрачным взглядом, — он что-то сделал тебе?
По щекам растекается жгучая краска стыда. Горькая обида застилает взор. Я сцепляю ладони, скрывая дрожь, и спокойно говорю:
— Нет. Я просто хочу его уничтожить. Считай это моим капризом.
В глазах Брайса горит восхищение. Такое острое и явное, что я начинаю сомневаться, услышал ли он мой ответ.
Несколько томительных минут мы проводим в тишине, после чего мужчина хрипло уточняет:
— Убьём его?
Я ошарашенно замираю. Становится не по себе от нарисованной в голове картины.
Резко качаю головой:
— Нет. Мы не станем убийцами. Я хочу, чтобы он жил и страдал. Каждый день проводил в отчаянии, — прочищаю горло и сипло продолжаю, — мы отомстим по-другому.
— Как? — зелёные глаза светятся насмешкой.
— Найдём его слабое место и ударим. Лишим всего, что осталось. Ты говорил, Шмидт и так многое потерял и стал крайне отчаянным? — зло щурюсь. — Что же, мы добавим ему порцию боли.
— Какая ты кровожадная. Полагаю, мне очень повезло, что мы с тобой далеко не враги, верно, Мел? — кладёт ладонь на мою коленку и плавно скользит по ноге, подбираясь к бедрам.
Его прикосновение заставляет меня вздрогнуть и гулко сглотнуть. Я отворачиваюсь и убираю руку, недвусмысленно намекая на то, что моё согласие никак не меняет наши отношения. Он вызывает у меня стойкое чувство недоверия, потому что даже с учётом потерянной памяти я уже не раз ловила его на лжи. Если всё вспомню, каковы же будут масштабы фатального вранья?