– Не всё, дорогое дитя, – раздалось от входа.
Шагнувший внутрь невысокий седовласый человек показался Камилле смутно знакомым. Одетый в богатый и чистый камзол, королевский регент с отличительной лентой на груди казался необыкновенно и даже чересчур ухоженным для обугленного крыла Эйросского замка.
– Ллей Корнелиус, полагаю, – помолчав, обронила Камилла. Вставать не стала: горячие пальцы деда вдруг вцепились ей в запястье, словно Тадеуш что-то хотел и не мог сказать.
– А вы представились наследницей этого замка, дитя, – улыбнулся королевский регент, проходя в покои. – И раз других детей, кроме Золтана, у дорогого Тадеуша не родилось, то, верно, вы его дочь. Я угадал?
– У меня есть письмо от его величества короля Родрега Айронфисского, – вскинув подбородок, приготовилась к долгой обороне Камилла. – А также свидетельство ллейн Бианки и Одетты, к несчастью, угодивших в руки разбойников по дороге. Однако пэра Эдна, равно как и пэр Нильс, подтвердят, если распоряжения его величества окажется недостаточно. Вот здесь…
– Покажете мне утром, – мягко улыбнулся ллей Корнелиус, внимательно глянув на гостью, и ещё внимательнее – на хозяина замка. – У меня и без письма его величества нет никаких сомнений в том, что вы – дочь светлого ллея Золтана. Огненная кровь не лжёт. А ваша – ещё не терпит промедлений. Верно?
Мэма Мартина стрелой метнулась прочь из покоев, за ней отправилась пэра Эдна и пэр Нильс. Стражники ретировались за двери раньше всех, так что внутри остались лишь хозяин замка, его внучка, королевский регент – и мэма Софур, вовремя примостившаяся на почерневшем сундуке в углу.
– Верно, ллей Корнелиус, – вежливо и осторожно отозвалась Камилла, всё ещё ощущая нервную хватку деда на запястье. – Терпением, кажется, никто из нашей семьи не отличается.
***
Королевский регент оказался человеком рассудительным и кандалы отомкнул – для спокойствия «прелестной Камиллы» и ради омовения хозяина замка.
– На ночь – одену снова, – вздохнул ллей Корнелиус. – Бедный Тадеуш может навредить прежде всего самому себе. У дверей-то стража, но долго ли ему спалить собственных людей? Так надёжней, ллейна Камилла.
Дочь Рыжего барона ничего не ответила: хватило и первой небольшой победы. Дождавшись, чтобы принесли и лохань, и воды, она лишь тогда оставила впавшего в задумчивость деда. Пальцы Тадеуша не желали её отпускать, так что вмешался уже Корнелиус: положив ладонь поверх руки мага огня, он несильно сжал. Хватка Эйросского ллея тотчас ослабла, словно крепкие пальцы лишились костей.
– Я ещё зайду, – успокоила Камилла деда, – пожелать доброй ночи.