– Ага, а блинами на кухне ты его по старой дружбе кормила! – вскипела Софур, сжимая пудовые кулаки.
– Няня!!! – выкрикнула Камилла. В сердцах даже швырнула в камин первый же попавшийся предмет. Огонь удивлённо полыхнул, выпуская сноп искр, а Софур с сожалением поглядела на забрызганное кляксами платье: предмет оказался чернильницей.
Соискательницы мужских сердец присмирели.
– Я за ней уж третий день слежу, – уже спокойно, обмахиваясь забрызганным подолом, заговорила мэма Софур. – Ведь подносы с едой для ллея Тадеуша она лично приносит. Пэра Эдна и говорит: отравы в блюдах не чую, но проверить бы не мешало. Опытная она, Эдна-то! Ну, а сегодня мы с ней условились: она из покоев ллея Тадеуша уходит да стражу отвлекает, а я, значит, ужом проскальзываю за двери и остаюсь внутри.
– Ужом! – шёпотом фыркнула мэма Мартина, безуспешно дёрнувшись в крепких путах. – Скорее, питоном, проглотившим кита!
Нянька на комплимент мужественно не среагировала.
– Ллей Тадеуш в последнее время словно мёртвый сидит, – вздохнула нянька. – На меня даже не повернулся. Я шкаф-то чутка сдвинула да притаилась, как умела. Недолго ждала: приходит гадюка эта. И прямо в постель к хозяину садится!
Камилла молча смотрела то на покрасневшую Мартину, то на няньку. Присела наконец на краешек ложа, не сводя блестящих глаз со старшей горничной.
– И давай ему ласковые словечки нашёптывать! И ладошкой лик его небритый пригладит, и космы-то потеребит… Так в лицо его безучастное и сказала, злыдня: недолго ждать уже! Ллей Корнелиус сказал: уж скоро, вот-вот воссоединимся! Ты прости, мол, что пришлось тебя опаивать да разума на время лишить… Зато теперь-то я тебя счастливым сделаю! И ты без меня жизни не представишь. Приготовит ллей Корнелиус новое зелье, и очнёшься от дурмана, любовь моя! Словно чистый лист очнёшься. Сочтёмся честным союзом да глотнём наконец счастья… Я ли, мол, не заслужила? Я ли не лечила раны твои сердечные? И после смерти супруги, и после бегства опального Золтана… А ты всё сквозь меня смотрел, любви не замечая…
Камилла побледнела, сцепляя руки замком на колене. Разомкнула сухие губы:
– Это правда?
– Как есть правда, – не дождавшись ответа от красной Мартины, подтвердила мэма Софур. – Над пропастью не лгут. А что? – пожала плечами нянька в ответ на вопросительный взгляд Камиллы. – Я её маленько встряхнула да за окошко выставила. Тут высоко, сразу пробирает. Да и недолго вобла эта провисела: сразу все секреты проорала да плакать начала. Ну, я ж не изверг какой, назад втащила…
– Выходит, это ты… деда травила, – медленно уточнила Камилла, не сводя глаз с Мартины. – С самого начала? Это была ты?