Сердце Камиллы дрогнуло. Ведь и впрямь совсем забыла про раненого воина, оставленного в сторожевой веже. Королевский кучер, который довёз их в Эйросский замок, уже о нём справлялся. Только мэма Гирра и ждал, чтобы обратно в столицу ехать. Служба кое-как выполнена, пора возвращаться и докладываться.
– А Чэд погиб, – продолжала сбивчивый рассказ ллейна Одетта, нервно кусая губы. – Его поначалу не убили, чтобы было, кому каретой править. А потом нам пэр Патрик встретился. Чэд только и успел, что знак ему подать, про то, что помощь нужна – его и зарезали тут же…
И юная ллейна, не выдержав тяжёлых воспоминаний, закрыла чумазое личико ладонями. Дрогнули хрупкие плечи.
Камилле стало стыдно, как никогда в жизни.
Настолько, что дочь Золтана Эйросского не выдержала – бросилась наконец к подруге, позволяя той рухнуть к ней на грудь и зайтись безудержными рыданиями. Паладин деликатно отступил в сторону, пережидая бурный всплеск первой встречи.
– Ну, ну, – хмурилась Камилла, поглаживая Одетту по худенькой спине. Сердце снова дрогнуло при взгляде на непривычную убогость изодранного платья, спутанные волосы да неухоженные руки. Юной ллейне пришлось многое пережить, а она накормила её холодной встречей – всё из-за глупой ревности! Сама от себя не ожидала. С чего она вообще взяла, будто паладин Одетте интересен? Глупости какие, стыдно! Ведь как переживала за ллейну Бианку и её дочь! Пешком порывалась за ними бежать!.. А тут…
Стыдно стало настолько, что дочь Рыжего барона даже разозлилась – на себя, не на хрупкую подругу. Экой злобной дурой выставить себя перед долгожданными гостями!
– Как хорошо снова вас видеть, дорогая Камилла, – всхлипывая, бормотала дочь Бианки, цепляясь пальчиками за зелёную накидку подруги. Ткань неминуемо сползла, неприлично оголяя плечи, но выворачиваться Камилла не стала: пусть уж наплачется. – Я так измучилась!.. А мама… мама осталась с ними… пэр Патрик говорит – её не тронут… но я так боюсь, так переживаю…
– Бедная девочка, – вздохнула Камилла, качая головой. Встретилась взглядом с пэром Патриком поверх плеча Одетты. Стойко выдержала теплоту ореховых глаз. – Ну, пойдём же! После всё расскажешь. Я сейчас велю пэру Эдну кликнуть – то-то она обрадуется! Я товар неблагодарный, из меня ллейну хоть лепи, хоть рисуй – такой картинки, как ты, не получится. А за тобой и твоими локонами она, верно, соскучилась! И голодная небось?
– Очень! – с жаром подтвердила Одетта, вскидывая голову и тотчас заливаясь румянцем. – Я так устала, дорогая Камилла!
Совесть Камиллу всё ещё мучила, поэтому подругой она занялась в первую очередь: кликнула слуг, велела отворить убранные покои, позвала пэру Эдну, мужественно пережила ещё один всплеск слёз и причитаний при воссоединении камеристки с юной ллейной, и со спокойной душой вернулась к пэру Патрику.