Или это не любовь.
Уже лёжа в собственной холодной постели, Камилла долго улыбалась в темноту, вспоминая ласковый голос, тёплые губы и крепкие руки. Вспоминала и песню, беззвучно повторяя мелодию в тишине гостевой комнаты. Колыбельная подействовала: последние слова Камилла допевала уже во сне. Снилось небо. Ярко-синее, как глаза Патрика в моменты колдовства, и чистое, словно сегодняшнее признание.
И это, определённо, обещало им скорую удачу в грядущем дне.
– Ветер пел мне песню колыбельную,
Так, что только я лишь слышать мог.
Обещал любовь мне нераздельную,
В день, когда ступлю я за порог.
Я поверил с жадностью, с готовностью,
Вырвался не бризом – смерчем прочь.
С помыслами воевал греховными,
И стремился каждому помочь.
Дивно вдруг легли пути небесные!
С каждым шагом, с каждым боем я
Понимал: старанья бесполезные,
И спастись мне здесь никак нельзя.
Старый шрам не смыть святыми войнами,
Лёд внутри души не растопить.
Чем согрею сердце недостойное?..
Что поможет пламя сохранить?
Тёмен дар мой, страшны разрушения,
Всех врагов могу испепелить.
Только, честно глядя в отражение,
Лишь себя не в силах осветить.
Вдруг случилось странное, желанное –
Вспыхнул пламень жаркий предо мной.
Заслужил я счастье первозданное?
Чем сравнюсь с твоею чистотой?
Я не знаю, объяснить не в силах я,
Только мне не холодно с тобой.
Имя лишь твоё роняя дивное,
Чувствую, что я ещё живой.
Не нужны мне больше страны дальние,
Сердце тихим счастьем расцвело.
Ты со мной, прекрасная, хрустальная,
Наконец-то мне с тобой тепло…
Тэрн не солгал: к вечеру они выехали в окрестности Стоунхолда.
Острые пики замка из белого камня уже виднелись на горизонте, так что Камилла воспряла духом. Целый день в тряской повозке не выдерживал никакого сравнения с путешествием в королевской карете, чьи мягкие сидения позволяли и развалиться на них как следует, и даже вздремнуть.
Быстро она привыкла к комфорту, Себ его забери.
Лошадей на продажу у трактирщика оказалось всего три, так что пришлось брать и повозку: и вещи сгрузить, и втроём уместиться. То есть, вдвоём с мэмом Гирром: Тэрн пристроился на козлах, погоняя двойку резвых лошадок. На третьей, покрепче, лошади ехал паладин.
К слову, у них с королевским воином вышла короткая перепалка о том, кому же достанется единственный свободный скакун.
– Вы – ллей, – резонно возражал мэм Гирр. – Значит, вам и сидеть рядом со светлой ллейной Камиллой. А я – простой воин.
– Так будет правильнее, – негромко возразил паладин, не поднимая глаз. – Поймите меня, мэм Гирр.
Королевский воин, скрепя сердце, понял и устроился рядом с Камиллой, зорко оглядываясь по сторонам. А вот Камилла не совсем поняла: что не так? Почему Патрик отказывался ехать вместе с ней? Снова проклятый этикет?