– Солянка, – промямлил паренек, доставая блокнот, – Жульен еще, пирог с капустой…
Хабиб шумно сглотнул. Так шумно, что парень подпрыгнул от неожиданности и чуть не уронил карандаш.
– Две солянки тащи…
– Не буду я солянку, – капризно фыркнула Мадинка, не удостаивая при этом Сатоева взглядом.
– Это я себе, жЭнщина, – рыкнул Хабиб, злясь, что его перебивают в столь ответственный момент, – Так, две солянки…Жульены у вас какие?
Паренек показал на пальцах примерный размер. Сатоев пренебрежительно сморщился.
– Птичек что ли кормить? – пробубнил себе под нос, – Так ладно, тащи тогда четыре. Ты будешь?
Мадина поджала губы и выгнула бровь, выказывая своё негодование его фамильярностью, но, помедлив, изволила кивнуть. Ну, конечно, хмыкнул Хабиб про себя, порция-то как раз ее…
Сидит тут, чиж нахохленный… Опять захотелось тупо улыбаться. Такая она была…забавная. На симпатичном ухоженном лице с тонкими правильными чертами фунт презрения, в черных глазах обжигающее пламя, в осанке тонна достоинства, а сама-то метр с кепкой, и весит от силы килограмм пятьдесят. Ну точно боевой чижик. Еще пуховик этот канареечный, сильно дутый, будто и правда перья дыбом…
– И пирог с капустой неси. Целый. И морс или что там у вас. Всё! – Сатоев энергично хлопнул в ладоши, завершая заказ.
– А мне меню, если можно, – ледяным тоном вставила Мадина.
– Конечно, – официант поклонился ей чуть ли не до земли, – Сейчас принесу. Сейчас…
И даже слегка поначалу попятился, инстинктивно не рискуя сразу поворачиваться к Мадинке спиной.
Ну, точно, не простая дамочка, отметил про себя Хабиб, разваливаясь на стуле, и в упор разглядывая женщину напротив. Сейчас, когда он не рулил и собирался наконец поесть, а потом, возможно, и поспать, Сатоев впервые мог спокойно обдумать сложившуюся ситуацию и нормально присмотреться к неожиданной попутчице.
Миниатюрная, с тонкими правильными чертами лица, идеальной кожей и умело нанесенным почти незаметным макияжем. Возраст – сложно сказать…Ни единой морщины, безупречное лицо, но уже точно не юная девочка – взгляд выдает. Лет двадцать семь, может быть, просто очень за собой следит.
Замужем? Никаких обручальных колец не наблюдалось, да и ехала одна. Вряд ли.
Но, наверно, кто-то есть – уж больно красивая. Да и машина в сугробе была не из дешевых, как и ее пуховик Баленсиага, и скромные с виду, но достаточные крупные бриллианты в аккуратных ушах. Вот только кто оплачивает банкет?
Хабиб шумно отхлебнул солянку – уж больно было вкусно, сверля свою визави тяжелым взглядом исподлобья. Отец, любовник, сама заработала? Сатоев откусил большой кусок капустного пирога. Жизненный опыт подсказывал, что любовник, но отчего-то дико хотелось, чтобы сама…