— Блох ловить, — вздохнул Марти, смотря как пудель яростно начесывает себе бок.
— Это скучно, — заныла Айка.
— И бесполезно, — рационально добавил Марти, — он каждый день в овчарне валяется.
— Помыть и подстричь когти, — строго сказала я, беря Фица за ошейник и ведя в глубь сада, где находилось наше тайное место.
Шалаш, спрятанный в зарослях дикого винограда, встретил нас скрипом двери. Ветер зашелестел листвой ворвавшись вместе с нами в тесное помещение.
— Возьми кусачки, — попросила я Марти и присела рядом с пуделем на колени. Увидев инструмент в руках мальчика, он попытался вырваться, но Айка тут же повисла у него на шее.
— Не бойся, — погладила я собаку по голове, — это не больно.
Фиц мне не поверил и стал выдергивать лапу из моих рук. Но держала я его крепко. Тогда он предпринял последний и самый эффективный способ воздействия на своих мучителей. Он завыл.
— Ой, — дети зажали уши, — Лута, сделай что-нибудь, мы этого не выдержим.
Вой был и вправду ужасающий, будто его кладут на алтарь жертвоприношений. Я полезла в карман, достала кулон с толикой магии и накинула ему, поглощающей все звуки. Невидимая пелена защиты легла на собаку. Теперь он открывал пасть, но ни единого звука не доносилось.
— Ура, — Марти открыл уши и убрал руки сестры от головы, — можно жить.
— Да уж, держите его, а я подстригу.
Собаку держали с трех сторон, но сдаваться Фиц не привык, искусно вывернулся и бросился прочь из шалаша.
— Надо его поймать, — рванулась Айка, — он же сейчас в дом побежит.
Я представила это и ужаснулась. Сам герцог в доме, если он увидит несущуюся обезумевшую собаку, раскрашенную во все цвета радуги, открывающую пасть, но не произносящую ни звука — нас точно ждет прилюдная порка. Причем всех троих, графиня, как бы ни терпела сирот, такого не простит.
Мы выскочили в парк и побежали по тропинке.
— Ты слышишь, где он? — крикнул Марти на бегу.
— На нем же кулон с поглощением тишины, он теперь бесшумный, какой бы кавардак он ни творил.
— А-а-а, — раздалось издалека.
— Он-то бесшумный, а вот кухарка Марта в голосе, — хохотнул Марти, сворачивая в сторону кухни.
Когда мы добежали до хозяйских построек, Фица там уже не было. Зато была Марта, которая сидела на телеге, поддернув юбку и с опаской оглядывалась.
— Этот ваш, безродный, — заикаясь, смогла она выговорить, — глазища — во, когтища — во, как побежит.
— Мы все без родителей, — надула губы Айка.
Я укоризненно посмотрела я на нее.
— Где он? — спросила я трясущуюся кухарку.
— Т-там, — показала она рукой на дверь, ведущую в хозяйский дом.
— Ох, хорошо это не кончится, — вошла я в дом, оглядываясь, чтобы не попасться никому на глаза. — Ждите здесь, — шикнула я на детей.