Я быстро накрываю на стол. Даже прислугу не окликаю, сама бегаю между гостиной и кухней, пока Беспредельщик весело болтает с Полинкой. Кормлю его поздним завтраком, с наслаждением смотрю, как ест, соскучившись по нормальной еде.
— Димка вышел, вместо него дядя Сергей сел, — хрипло говорит он. — Захаров признал вину.
У него такой голос, словно он болел. Но взгляд прежний — холодный, самоуверенный и влюбленный. Не только в меня, а вообще: в жизнь, скорость, во все самое прекрасное, что есть на земле.
— Просто признал? — я все еще жду подвоха, слишком хорошо знаю бывшего и не доверяю.
— А какой у него выбор? — Беспредельщик усмехается. — Захаров очень хотел жить, а я — вытащить брата. Мы нашли друг друга.
Я улыбаюсь.
— Это благородно. Тебе пришлось отказаться от планов…
— Ты про наследство, куколка? Надеюсь, Захаров все же не бессмертный. Сам помрет. У нас кофе есть?
— Конечно, — я иду на кухню за кофейником, на минутку задерживаюсь и плачу у окна, глядя на белый мир за стеклом и морозные узоры. Плачу от облегчения, счастья, от того, что этот мужчина стал мне родным.
Больше мы об этом не говорим. Остаток дня он посвящает нам, вывозит в город, затем мы играем во дворе с Полинкой, ужинаем, а перед сном занимаемся любовью долго и страстно. Поцелуи на шрамах были сладкими, а разлука сделала ощущения ярче. Перед сном мы делимся планами на будущее.
Утром я просыпаюсь поздно, сладко потягиваюсь. В голове тысяча дел: сварить кофе, заняться завтраком, омлет Беспредельщику, гренки Полине… Но сначала обниму мужа.
Место рядом оказывается пустым.
Я растерянно оглядываюсь и набрасываю халат. В коридоре натыкаюсь на служанку.
— Где Алекс?
— В кабинете.
Что ему там понадобилось? Дверь распахнута, я останавливаюсь на пороге. Алекс уже одет в костюм с сорочкой, но по привычке босой. Спиной ко мне он убирает фотографии с полок.
— Доброе утро, куколка.
Я вхожу в кабинет. Убрать фото с дядей — здравая идея. Вновь просматриваю семейную хронику, словно старое кино смотрю и замечаю, что на полках появилось мое фото. Свадьба с Беспредельщиком. Какой у меня был испуганный вид… Я рассматриваю кроткое лицо, на котором написана обреченность. Я боюсь первой брачной ночи и понимаю, что она неотвратима. На коленях лежит букет из белых роз и гортензий, на шее фамильный жемчуг. Я улыбаюсь, вспомнив сделку. Мы выполнили все условия. Даже сверх того — друг к другу привязались.
— Что этот снимок здесь делает?
— Ты моя семья. Где ему еще быть?
Неожиданно Беспредельщик заключает меня в объятия. Мужские ладони, которые я ощущаю через тонкий халат, делают меня мягче.