— Не высовывайся, — он вытаскивает пистолет, и прячется за памятником, озираясь. Изо рта вырывается пар, тело напряжено до последней жилки — он ждет второго взрыва или убийц, которые придут закончить работу.
Я молюсь, чтобы скорее услышать сирены. Рукой в перчатке прикрываю рот, чтобы не плакать в голос. Если они оба погибли, то из всей семьи остались мы двое. Я никому не буду нужна. Мне не вернут дочь. И очень повезет, если брат Алекса не выдаст меня бывшему или не избавится другим способом. Появляется чувство, что я на краю пропасти и следующий шаг последний. В голове гудит, мне тошно, зато полностью вернулся слух.
— Твою мать… — звучит выдох над ухом.
Я вздрагиваю всем телом и оборачиваюсь. Брат Алекса целится в силуэт, который плохо заметен за дымом — там что-то горит. Я сжимаюсь в комок, а затем, когда силуэт выпрямляется, понимаю, кто это.
— Саша? — брат тоже его узнает.
Я реву, как ребенок, в голос. Встаю и бегу к нему. Дым рассеивается и наконец, я вижу его полностью. Алекс двигается, как зомби: шатко, не ориентируется в пространстве и идет наугад. Глаза потерянные, взгляд шарит по сторонам. Он хромает, лицо в ссадинах, над бровью рассечение, глаз залит кровью. Безумные голубые радужки выделяются на грязном лице. Костюм в пыли и мусоре, сильно измят, а белая сорочка в копоти и крови. От него пахнет какой-то кислой гарью, когда я обнимаю его, подбежав.
— Саша! — его брат спешит следом, подхватывает с другой стороны и вместе мы уводим его за памятник.
Брат снова занимает позицию.
— Что с отцом? Где он? Ты его видел?
Алекс не отвечает. Сидит на мраморе, покачиваясь. Обхватывает затылок ладонями, словно у него раскалывается голова. Я реву и руками в перчатках глажу лицо и бычью шею, грязные волосы.
— Кто это, люди Захарова? Ты кого-нибудь видел?
— Не знаю… Меня вырубило, — бормочет Алекс и замечает меня. — Куколка…
— Ты в рубашке родился, идиот, — рычит его брат. — Что с отцом?
— Он погиб, Дим… Машина рванула, — Алекс замолкает, когда доносятся звуки приближающихся сирен. — Ничего не говори ментам обо мне, куколка.
— Конечно, — горячо шепчу я и с заминкой целую холодные губы.
Первыми подлетают патрульные машины. Я более-менее успокаиваюсь. Обхватив пальцами лицо, смотрю в глаза Алексу, а он едва держит фокус.
— Тебе нужен врач, — он пытается покачать головой и чуть не теряет равновесие. — Тебе плохо? Алекс!
— Просто голова закружилась…
— Саш, она права, — говорит брат.
Сбоку к нам подбирается сотрудник и выводит через другой вход. Кладбище оцепляют. Все ждут на безопасном расстоянии, пока место взрыва обследуют саперы. Предполагается, что там может быть несработавшее взрывное устройство или вроде того. Тела еще не убрали. Те двое, кого я видела на асфальте — отец Алекса и его охранник.