— По крайней мере, попытался, — отвечаю туманно, потому что сам до конца не уверен, что она придет.
— О ком идет речь? — спрашивает отец с интересом.
— О Рише Мариновне, — отвечает мама вместо меня. — Славная девочка. С характером.
Папа задумывается на секунду.
— Мариновне? — недоверчиво переспрашивает он.
— Мариновне, — подтверждаю. — Может уже сядем ужинать? — пытаюсь сменить тему.
— И что за девушка, сынок? — папа поворачивается ко мне всем корпусом, а это значит… Ему очень интересно.
Мама и Влад многозначительно переглядываются и тихонько усмехаются.
— Мы с Владушкой пока на стол накроем, — произносит мама и вручает Владу большую тарелку с салатом, а сама берет в руки пирог.
Провожаю взглядом предателей, а потом возвращаю внимание отцу. Он немного опоздал со своими родительскими разговорами, но я знаю, он сильно переживает, что не уделял нам с братом должного внимания, хоть мы никогда и не упрекали его в этом. Придется поговорить. Уважить старика, так сказать.
— Это девушка, с которой мы ставим номер к маминому новогоднему концерту. Она немного с прибабахом, но… Она нравится мне. Правда мы пока просто друзья. Ну, вроде того.
Папа улыбается. В его усталом взгляде появляется задорный огонек. Даже морщины становятся не такими заметными, а седина белой. Это может значит только одно…
— Когда я познакомился с твоей мамой, то через минуту решил, что она сумасшедшая, — говорит он, понижая голос, потому что если эта «сумасшедшая» нас услышит, то мы сами поедем в лечебницу. — А еще через минуту я понял, что не могу без нее жить.
— У меня пока не настолько все серьезно.
— Ключевое слово — «пока». Но лучше не затягивай, сынок. Девочки с прибабахом в большом дефиците, но они самые лучшие.
— А ты у нас, оказывается, ценитель.
— Еще бы, — подмигивает отец и хлопает меня по плечу.
— Мальчики, хватит уже сплетничать. Ужин стынет! — кричит Маргарита Ивановна.
Оказавшись за столом всей семьей, замечаю одну странность. И почему это только сейчас пришло мне в голову? Сколько себя помню, у каждого из нас было свое место. Когда приходят гости, мама всегда накрывает в большой столовой, а кухня остается пространством только для семейных посиделок. Нас четверо, но стульев за круглым дубовым столом шесть. И так было всегда. Возле меня и Влада по левую руку по одному пустому месту. Зачем?
Ответ родителей меня убивает. Для наших жен. Для наших, блин, жен! Представляете? Переглядываемся с Владом под дружный щебет мамы и отца про внуков и с трудом глотаем салат, вставший поперек горла. Нам всего двадцать три. Какие жены и дети? О чем вы говорите?