Ариша испуганно выглядывает из-за арки.
— Вот видишь, что ты устроила? — киваю на Снегурку.
Опускает взгляд, теребя себя за пальчики.
— Это — дед, — уперто.
— Совсем не больно Вам? — шепчет Ася, не отводя взгляда с оседающей пены.
— Совсем, — бурчу я.
— А мне б-б-больно… — всхлипывает.
— Снимай колготки, будем лечить.
— Отвернитесь.
Мда. Так себе "потаскушка". Синичка обыкновенная…
Когда женщине больно, она не играет роли. Застенчивость на подкорке должна быть. Так что….
Отворачиваюсь.
Соскучился я по синицам. Редкие птицы.
Ты не расслабляйся, капитан! — одергиваю себя. — Брошь-то она могла и стащить. Верно?
Забинтовав ступню Снегурке и споив ей тройную порцию детского обезболивающее, достаю из холодильника заживляющую мазь от синяков. У неё на лице уже цветёт на челюсти.
— Лобов? — веду пальцем.
Кивает.
Убираю мазь обратно. Нет. Не буду я эти побои вуалировать. Мало ли как удастся дело повернуть.
Она хмуро срисовывает мой жест.
— Пусть это всё будет видно, — поясняю я. — На экспертизе.
— Аа… Была уже экспертиза. Ваш врач этого не заметил, — вздёргивает подбородок.
— Бывает у нас такое. Разберёмся.
Принимаюсь за себя.
— Давайте, я помогу, — заглядывает в глаза. — Неудобно же одной рукой.
— Ну, давай…
Морщась, словно ей больно вместо меня, очень аккуратно обрабатывает антисептиком.
— Смелее.
— А Вы вообще рану не чувствуете?
— Чувствую. Пульсирует. Отёк чувствую. Адреналин чувствую. Сердце колотится. Дискомфорт чувствую. Лихорадить потом начнёт. Моё тело знает, что повреждено. Но именно боли — нет.
Забинтовывает. Завязав узелок, гладит невесомо меня пальчиком по ладони. У меня перехватывает дыхание от этого невинного жеста. Он словно из другой реальности, в которой давно меня уже нет.
— И так не чувствуете? — с ужасом и любопытством.
— Так — почти нет. Но прикосновение чувствую. Как давление на кожу, — перехватываю её кисть в рукопожатие. — Холод чувствую, тепло… Слизистую чувствую гораздо лучше.
— Понятно… Бесчувственный, в общем, — вздыхая, поджимает губы.
— Это не чувства, — выдергиваю руку. — Это ощущения.
И эта в инвалиды записала. Давай еще — про интим спроси, как другие!
Но Синичка не спрашивает. Грустит…
— Ариша! Сядь за стол.
Присев, Ариша перелистывает настольный календарь.
— Какое? — требовательно.
— Тридцатое.
— Завтра? — воинственно уточняет на счёт Нового года.
— Завтра, — хмурюсь я.
— А давно это с Вами? — отмирает Агния.
— А что?
— Извините, — опускает взгляд.
— Чуть больше года. И закрыли эту тему.
Мы ужинаем в тишине, звенят только вилки. Вернее — с аппетитом ем только я. Ариша расстроена. Агния кусает губы и делает вид, что ест салат.