Киваю, не знаю, поймет ли он…
— Вы… мой преподаватель.
— И что? Это преступление?
— Нет, конечно… Но я бы не хотела… — Вспоминаю Маринкины обидные слова. — Короче… Мне от вас ничего не надо, ясно?
— Совсем ничего? — Ему весело, вертит в руках кончик моей косы, а мне капец как стремно даже думать о таком, не то что произносить.
— Оценок точно не надо. И на экзамене… в общем, как со всеми.
В такие моменты, как сейчас, я невольно вспоминаю ту второкурсницу Машу, которая окрестила Холодова английским гадом. Ярослав Денисович стоит и смеется, нет, он ржет (прости, мама, за такое слово). Да так, что мое волнение сменяется злостью.
— Вам смешно?! Что я такого сказала, а?
— Ты правда думала, что я тебе поблажку сделаю на экзамене?
Чувствую себя дурой! Смотрю в его глаза, а там снова черти беснуются! Вот гад!
— Не я, другие так думают. А я не хочу выделяться…
— Ты всегда будешь выделяться, Тамара, — задумчиво произносит он, а потом добавляет: — Не думал, что ты об этом заговоришь. Но, так и быть, с английским помогу. Будешь оставаться после пар два… нет, три раза в неделю. Будем заниматься… языком.
— Чем?
— Языком, Тамара, английским! — Вдруг снова притягивает к себе, укладывает подбородок прямо мне на макушку и говорит уже совсем другим, серьезным тоном: — Не бойся, я тебя не обижу. Но учиться ты будешь нормально, не как раньше.
Удивительно, но внутри ничего не протестует против его слов. Не представляю, правда, как он сможет меня заставить заговорить по-английски, но три, целых три раза в неделю занятий с ним! Это…
— А без английского никак?
— И я хочу, чтобы ты больше никогда не просила Козлова тебе помогать с курсовыми или проверочными работами. Это ясно?
Так ясно, что обидно. Я сюда пришла не для того, чтобы меня учили учиться. Никогда бы не подумала, что он может быть таким правильным занудой. Лучше бы поцеловал уже!
— А вы, что, сами никогда не списывали? Почему тогда меня отпустили?
Присаживаюсь прямо на его стол. Ну сгонит так сгонит. Но, на удивление, Ярослав молчит, хоть и выгибает выразительно бровь. Точно так же, как на том знаменательном тесте, с которого вся моя привычная студенческая жизнь пошла под откос.
— Я обалдел от твоей наглости. — Он подходит ближе и кладет ладони на стол, аккурат рядом с моими коленями. — Не ожидал, что начнешь списывать на моих глазах. Ты вся дрожала, но все равно скатывала.
А потом вдруг наклоняется ко мне и целует. Не так, совсем не так, как вчера в машине. А медленно, тягуче и… заботливо, словно успокоить меня хочет. Руки сами тянутся его обнять, а тело становится таким податливым, что все плохие мысли улетают из головы. Экзамен? Английский? Да сколько их было и будет? А такой поцелуй никогда не забуду… Сама не заметила, как он встал ближе, раздвинув мои колени. Его руки уже пробрались под свитер, и я ощущаю горячие ладони на спине. Божечки мои! Как же сладко! Очнулась, лишь почувствовав, как его пальцы ласкают мою грудь. И резко отпрянула, когда по позвоночнику пробежала дрожь.