— Он это сказал? Тебе? — допытываюсь я. В другой раз не пропустила бы «шутку», но сейчас это неважно. — Но почему?
— Может, подружка у него ревнивая? И он вообще-то препод, а ты студентка. Это как бы не поощряется. Ну и… ничего такого, может, и не было, но выглядело все, — Люську явно несет, не понимает совсем, как мне неприятно это слышать, — волнующе. Не зря же потом те пацаны к тебе клеиться стали.
— У вас эта запись есть? Вы снимали? — обвожу взглядом девчонок, а они как-то сразу притихли. — Снимали?
— Ну вот, я так и знала, что ты захочешь потом посмотреть, — первой признается Маринка. — Для тебя же и снимала. И только.
— Телефон давай!
Дрожащими руками выхватываю у нее сотовый и пытаюсь найти запись.
— Только не удаляй, Том. Ты посмотри сначала! — просит Маринка, толкая меня в бок, но я не слушаю ее и быстро отправляю в корзину запись.
— У кого еще есть?
Оказалось, что у всех. Только у Козлова не было. Спасибо, друг!
Лично проверила, что все стерли. Только Дятлова, перед тем как удалить, все же переслала запись мне, сказала, чтобы посмотрела, когда успокоюсь немного. И вообще, по ее мнению, такие кадры надо оставлять для истории и потомков! Спорить не стала, приеду в общагу, сотру, даже смотреть не буду.
Всю оставшуюся дорогу девчонки обсуждают вечеринку, то есть ту ее небольшую часть, которую нам удалось застать.
— Ты, кстати, видела, с кем Семенова пришла? Я думала, они расстались.
— Тачка у подъезда Сонькиного стояла. Не заметила? «Гелик» чёрный? Так это Морозову папа подарил, он сегодня Рене сказал….
Слушаю их вполуха. Ну хорошо хоть, что от меня отстали. Вообще, я тоже люблю посплетничать и в другой раз обязательно обсудила бы, кто с кем и в чем пришел. Но вот сегодня… Только кухня и Холодов на глазах у всех.
Колька тоже молчит, я вижу его лицо в профиль, он неспокоен: губы плотно сжаты, глаза чуть сощурены, да он вообще напряжен. Странно его таким видеть. Козлов увалень, большой и неуклюжий. Пусть и хитропопый, но очень добрый и свой. А сейчас сидит как будто кол проглотил.
— …А правда, что Морозов со своей Галей расстался?
— Правда-правда, он свободен. И на него уже очередь выстроилась.
— Что, Дятлова, думаешь, у тебя получится?
Девчонки хохочут и продолжают перемывать кости бывшей девушке Морозова. Так и доезжают до общаги, делая ставки, кому достанется освободившийся мажор.
Только в общаге, когда все уже более-менее успокоились и занялись каждым своим делом, я осознаю, что за всеми этими переживаниями совершенно ничего не ела с самого утра. В животе неприятно урчит, день выдался нервный, слишком нервный, так что без зазрения совести топаю на кухню. И реально плевать, что после девяти я ничего не ем обычно. Завтра — да, но сегодня…