Мне отвели комнату на втором этаже, рядом с комнатой Алана. Мы занесли свои вещи и Алан потянул меня на улицу, пробежаться, как он сказал, по друзьям.
Я не знал, посвящён ли Алан в деятельность «дяди», или нет. Похоже, что «да», раз он при встрече сказал «pick up» и у меня включилась вторая программа. Однако вёл себя Алан так естественно, что я начинал сомневаться. Не мог же он тоже находиться в зомбированном состоянии, как и я. Но, по большому счёту, меня это не интересовало.
Мои детекторы новизны, располагающиеся в среднем мозге, находились в положении «ноль», и я ни взглядом, ни помыслом не выказывал ни интереса, ни удивления вновь увиденному и услышанному.
Я жил здесь, я видел всё это и с моего «отъезда» здесь ничего не изменилось, лишь чуть-чуть подросли деревья.
Дом, где жил «дядя» с «кузеном» раньше принадлежал семье «моей матери», и мы с «родителями» уехали в Австралию, когда мне исполнилось двенадцать лет. В Саутхоле, как сказал Алан, оставались жить некоторые «мои одноклассники». Но я не опасался встречи с ними.
— Ну пошли, — сказал я Алану и мы, снова надев куртки, вышли из дома.
Небо нахмурилось. Уличный термометр показывал 43 градуса по Фаренгейту и 6 градусов по Цельсию.
— Намочит? — Спросил я.
— Спрячемся в «Тройной подкове». Все там собираются.
Мы довольно быстро вышли на Аксбрич роуд, а по ней, минут через двадцать, дошли до пересечения с Саут роуд.
Паб «Тройная Подкова» — самый старый публичный дом в Лондоне тоже совсем не изменился. Публичным домом в Англии называли не дом с проститутками, а просто публичное питейное заведение, в отличие от закрытых и частных. Паб — от слова «паблик». Хотя раньше, наверняка, в пабах предоставляли и эти услуги, так как в таких местах должна была иметься хоть одна комната, где не едят и не пьют. Питейные заведения приличные женщины не посещали и выражение «публичная женщина» повелось от «других» женщин.
В «Подковах» стоял шум и гам. Молодёжь догуливала Рождественские каникулы.
— Эй Пит! — Крикнул Алан сразу от входа. — Смотри кого я привёл!
На его крик отреагировал крупный рыжеволосый парень в свободном свитере. Его лицо было мне знакомо и память быстро листала картинки.
Пит тоже нахмурился, не понимая на кого ему реагировать.
— Это же Джон Смит, мой кузен.
— Да ну, нах… — Удивился рыжий.
Он, конечно, выразился через «фак», но похоже это было именно на «нах».
— Это совсем другой парень, — сказал Пит.
— Зато ты совсем не изменился, рыжий Пит, — сказал я, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, и запел, пританцовывая:
— It's been a hard day's night,