У меня в голове снова щёлкнуло, и я вышел из машины.
* * *
Переход в пятнадцать суток прошёл легко. Я шёл во Владивосток пассажиром, как представитель Дальневосточного Морского Пароходства. Меня звали Михаил Васильевич Петров.
А ещё через двадцать суток «рефрижератор-перегрузчик» на котором шла наша ремонтная бригада со снабжением, швартовался к борту рыбомучной базы «Пятьдесят лет СССР».
* * *
— А я говорю, — он отлично справился! — Возмущался куратор. — И его нельзя отстранять от работы. Аттестация Брюса Симпсона великолепная.
— Я читала аттестацию. Да, она хвалебная, но… Дрозд отклонялся от программы. Так не бывает. Он реагирует на раздражители. Он закадрил девицу! И… У них был… Половой акт. А эти центры нами полностью блокировались.
— Значит не полностью… Я тоже читал отчёт Франка. И по мне так он сработал, как настоящий профессионал. Вы же сказали, что на контрольные сигналы организм Дрозда отреагировал адекватно.
— Да, реперные точки соблюдены.
За больше чем десять лет лонгитюдных исследований, когда одни и те же объекты изучались в течении времени, за которое эти объекты успевали поменять свои существенные признаки, Полякова привыкла понимать испытуемый объект и предсказывать его реакции. Не в данном случае, как оказалось. «Может быть», — думала она, — «это происходит от того, что объект начал испытания в подростковом возрасте?», но по её расчётам должно было происходить абсолютно наоборот, и это её вводило в ступор.
— Я оставлю отрицательный отзыв, — сказала она.
— А я отстраню вас от работы с этим объектом, — сказал куратор.
— Вы не можете! Он мой! — Воскликнула Марина Петровна.
— И что вы с ним будете делать? В лаборатории испытывать? Не получится. Вы сами знаете, объекту необходима динамика и постоянный тренинг рецепторов. Вы сами это говорили. У него программа, Марина Петровна. И её нельзя изменить. Сбой в программе может привести к непоправимому. К его разрушению. Мы и работу не сделаем, на которую потратили уже несколько лет подготовки, и загубим ценный экземпляр.
Полякова махнула рукой.
— Ах! Делайте что хотите…
— Всё по плану… Всё по плану, товарищ полковник, и ни полшага в сторону.
— Всё понятно…
— Он и сейчас под программой живёт? — Спросил куратор.
— В программе, товарищ генерал. В матрице.
— Интересно, как это? — Почти прошептал куратор. — В матрице…
— Не все в неё входят, — так же тихо проговорила Полякова, — и ещё никто не выходил.
И она была права. В той жизни меня вытащили из такой большой «Ж» только спасибо «куратору». Мне сломали программу и я, хоть и не без потерь для головы, смог приступить к «новой жизни». Сейчас, во-первых, я сам загнал себя в такие дебри, что вряд ли кто из специалистов вытянет меня оттуда, а во-вторых, я не видел конечные коды, и коды выхода. Возможно, его и вовсе не было.