Многие социальные институты создавались именно для того, чтобы помочь человеку справиться с какими-то из этих внутренних конфликтов. Так, общество анонимных алкоголиков работает с непреодолимым желанием/воздержанием пристрастившихся людей. Буддизм избавляет хронического паникера от тревог о прошлом/будущем – того, что буддисты называют «обезьяньим умом» (мечущегося с воплями и визгом от идеи к идее и швыряющегося фекалиями мыслей в стены разума).
Давайте наметим пару примеров внутренних противоречий на частном уровне. И снова мы начнем с одного свойства, которое затем с помощью противоположности расширим до грани.
Представьте себе персонажа, который ничего не просит и живет тихой жизнью, довольствуясь малым. Поскольку ему ничего не нужно, сфокусированности на желании, так необходимой главному герою, у него нет. А теперь предположим, что некое событие пробуждает в нем стремление выбраться из своей раковины в яркий и шумный мир большего. Тогда у него возникнет внутреннее противоречие между желанием выйти в свет и потребностью держаться в тени, между побуждением выразить себя и боязнью оказаться в центре внимания. Вот теперь, с такими гранями, он может претендовать на самостоятельную историю и роль первого плана – как Артур Лишь в романе Эндрю Шона Грира «Лишь».
Противоречие между потребностью в меньшем и потребностью в большем, между внутренним и внешним пронизывает самый сложный образ среди шекспировских персонажей – Гамлета. Когда Гамлет обращает взор вовне и пытается сделать окружающий мир лучше, он испытывает отвращение от того, насколько там все прогнило. Когда же он заглядывает себе в душу и пытается изменить к лучшему собственный внутренний мир, у него вызывает отвращение ступор, который он там обнаруживает. Он погружен в себя и при этом играет на публику, он охвачен горем и в то же время блещет остроумием, он остро реагирует на происходящее у него в душе, но не замечает, как его собственные слова и поступки отражаются на окружающих, это ум без стратегии, зыбкое «я» в поисках себя. Поскольку и внутренний, и внешний мир кажутся ему бессмысленными, он оказывается на грани безумия.
Вера возводит иллюзию в ранг истины. Расхожие убеждения типа «в людях больше хорошего, чем плохого», «Конституция – воплощение идеального политического устройства», «вселенной правит Бог» и «мой народ превосходит твой» сплачивают общество. Когда действительность все же развенчивает иллюзию, общественная вера угасает, единство сменяется расколом, вспыхивает бунт. Однако после революции общество объединяется заново – вокруг более убедительной иллюзии – и строит институты, которые заменят прежнюю веру новым заблуждением.