Я аккуратно сел и ощупал дно оврага.
— Что за черт…
Пальцы наткнулись на нечто гладкое, похожее на высохшие прутья ивы. Я потыкал растопыренной пятерней по траве возле этих прутьев и нащупал гладкий шар с двумя отверстиями.
— Чувствую старые кости, — прошептал Апелиус.
Кажется, я не единственный, кто навернулся здесь с тропы.
Трогать пальцами останки мертвеца было… никак. Ни мерзко, ни страшно. Внутри ничего не шелохнулось, когда я понял, что держу в руках череп. Нильям раньше фантазировал на тему рыцарства, представлял себя верхом на коне, в блестящих доспехах, взращивал в себе ненужное благородство, но мертвецов мысли пацана не касались, поэтому и эмоции тела на меня не влияли. Сам я в прошлом мире пару раз помогал выносить с фабрики умерших. Были зоны, работа на которых за считанные годы сжирала легкие: трудящиеся там люди регулярно харкали кровью, доходило и до летальных случаев. Но и платили им неплохо: за пять лет работы, если не кутить, а копить зарплату, можно было купить новые легкие и билет на планету, где спокойно дышится без респиратора. Правда, редкий работяга выживал в тех зонах больше трех лет.
Я отогнал мысли о прошлом и ощупал кости.
Одежда мертвеца давно истлела и рассыпалась под пальцами, а вот чешуйки пояса задубели и холодили подушечки пальцев. Я постучал по поясу ржавым гвоздем, который постоянно носил за пазухой и услышал звон. Ясно, железные. А если господин покойник мог позволить себе железный пояс, значит и сам был непростым человеком.
Я аккуратно ощупал пояс и обнаружил пустой балтеус, говоря иначе — перевязь для меча. Самого клинка около скелета не обнаружилось, но я нашел три тяжелых кругляшка с другого края пояса — видимо, раньше тут висел мешочек с деньгами. В монетах не было бао и прощупывалась чеканка, значит они обычные, людские. Интересно, из какого они металла? Разумеется, я не рассчитываю на золото, но было бы неплохо.
Кругляши отправились за пазуху.
— Я думал, ты побежишь прочь, — признался архимаг. Меня признание не задело, но эмоции мальчишки вяло трепыхнулись. В этот раз я решил дать им волю, чтобы чуть более походить на подростка в глазах архимага.
— Я давал повод считать себя трусом?
— Упрямое желание не доводить историю Пауля к печальному, но закономерному финалу можно списать на подростковые задвиги или осторожность. А в остальном — нет, не давал. Но ситуация с мародеркой слишком странная, знаешь ли. Разве родители в детстве не пугали тебя мертвецами?
— Нет… Меня мать обычно голодом пугала. Говорила: если не будешь работать на полях, не будешь помогать ухаживать за скотиной, то у нас не будет зимой ни молока, ни мяса. Тогда мы с тобой, Нильям, умрем, а девочек заберет старый бакалейщик и будет над ними измываться. Пророчества матери меня пугали похлеще всяких мертвецов.