– Отдай мне, отдай!
Я пихалась и лягалась, пытаясь скинуть с себя эту фурию. Мы катались с ней по траве, как в детстве, когда дрались с дворовыми ребятами. Я последний раз дралась, когда мне было лет шесть. И вот также по траве каталась. И я бы даже сказала, что я побеждала в этой схватке с женой моего любимого человека, но это оттого, что Татьяна и меня пыталась мутузить и одновременно хватала листы с цифрами с травы. А я их из её рук пыталась вырвать.
– Да отстань ты от меня! – выкрикнула я этой ведьме в лицо, и всё-таки спихнула её с себя. Вставать на ноги было некогда, и я на четвереньках поспешила ближе к костру, сжимая в кулаке бумаги.
– Гриша, Гриша, она всё сожжёт! – завизжала Татьяна в истерике.
Я, наконец, добралась до кострища, и с чувством выполненного долга кинула в него то, что держала в руках. Бумага мгновенно вспыхнула и начал чернеть. А Татьяна снова меня оттолкнула, и полезла за ними в огонь рукой. Настала моя очередь тащить её в сторону.
– Ты что делаешь? – заорала я. – Сдурела совсем? Сгоришь!
Она всё-таки успела выхватить обрывок, принялась на него дуть, но от листа, испещренного цифрами, остался лишь обгорелый обрывок. Татьяна смотрела на него, а я мысленно чертыхалась. Всё-таки что-то осталось.
А Татьяна стояла передо мной, взлохмаченная, с безумными глазами, смотрела в огонь, а когда перевела взгляд на меня, толкнула меня с такой силой в грудь, что я полетела на траву. У меня даже дыхание сбилось. Оставалось только порадоваться, что эта сумасшедшая и меня в костёр не пихнула. Думаю, просто не сообразила, а если бы сообразила, то сделала бы это с радостью.
Драка закончилась, все остановились, и смотрели на нас у костра. Я видела, что у Павла разбита бровь и серьёзная ссадина на скуле. Он рукавом вытер кровь с лица, поднялся на ноги, кинул взгляд на мужчин, потом направился ко мне. Протянул мне руку и рывком поднял на ноги. И зачем-то полез меня ощупывать. Посмотрел с недоверием.
– Юль, ты что, на самом деле, сожгла бумаги?
Я смотрела на него и молчала.
– Ты сдурела? Они в единственном экземпляре! – Судя по всему, Зотов никак не мог поверить в то, что произошло.
– Черт с ними, – проговорила я, с тревогой косясь за его спину.
Ковалев поспешил к сестре, выхватил у неё обрывок, принялся в него вглядываться. А затем побагровел лицом и шагнул ко мне.
– Ах ты, психованная сука! – зарычал он.
Я поневоле взвизгнула, отпрыгнула от него, а Павел сшиб бывшего шурина с ног. Схватил за грудки и встряхнул. Выдохнул ему в лицо.
– Утихни, Гриша. – Он снова его встряхнул. – Нет больше бумаг, нету!