– Что делать будем? – задал он вопрос. Очень серьёзный вопрос.
Я гладила игрушку по мягкому меху. Затем покачала головой.
– Ничего, – шепнула я. – Больше я ничего делать не буду. У моей дочери есть мама.
Воспоминания о том дне нахлынули с такой силой, что я даже зажмурилось. Прошло три года, а больно до сих пор. С того дня я ни разу не приезжала в Борск, не смогла себя заставить. Побоялась, что где-нибудь на улице случайно столкнусь… с Лизой. Она ведь уже взрослая, ей тринадцать.
Целых тринадцать лет.
– Юля.
Я вздрогнула, вдруг засуетилась, хотела спрятать кролика обратно в пакет, чтобы не расстраивать Пашу своим ностальгическим настроением. Но поняла, что поздно. Он уже некоторое время стоял в дверях гардеробной и наблюдал за мной. Как я в одном белье сижу на пуфике, прижимая к себе игрушку. Плюшевого зайца, который стал для олицетворением моей дочки, где-то живущей без меня. Надеюсь, что счастливо. Это единственное моё желание. Чтобы Лиза была счастлива. Пусть и без меня.
Зотов подошёл, присел рядом со мной на корточки. Аккуратно разжал мои пальцы, игрушку забрал. А я заплакала.
– Паша, это же моя девочка.
Он гладил мои колени.
– Я знаю. И, возможно, когда-нибудь ты ей это скажешь. А сейчас, давай, вытирай слёзы, выбирай платье и пойдем вниз. Тебя гости ждут.
Я оперлась на его руку, поднялась. Повернулась обратно к своим нарядам, совершенно не представляя, что надену. Мне было всё равно, если честно. А Павел вдруг обнял меня со спины, крепко-крепко. И шепнул:
– А ты моя девочка. Самая смелая и сильная. Люблю.
Конец.