Конечно, меня слышали. И в доме, и по-соседству. Парочка соседей даже выглянули, наблюдали за моими бессмысленными попытками достучаться до бывшего мужа и его родственников.
Я колотила в ворота до боли в руках, плакала и просила отдать мне дочку.
– Откройте! Верните Лизу!
– Юля.
Я резко обернулась, услышав за спиной голос. Обернулась и увидела соседку, тётю Раю. Она подошла ко мне со спины и тронула за плечо.
– Юля, перестань кричать, – попросила она. Смотрела на меня со смесью сочувствия и настороженности. – Ты же знаешь, они не откроют.
– Откроют, – всхлипнула я. – Когда-нибудь откроют! Я буду ждать.
Тётя Рая вздохнула. И посоветовала:
– Иди домой.
Я в отчаянии замотала головой. Повернулась и снова принялась колотить кулаком в ворота. Соседка ушла, зато через несколько минут подъехала полицейская машина.
– Гражданка, вы ломитесь в чужой дом, – заявил мне нахальный молодой патрульный, приближаясь ко мне.
– Они украли у меня дочь! – попыталась объяснить я.
– Разберемся. А сейчас, давайте сядем в машину. – Полицейский взял меня за локоть. Я руку попыталась освободить.
– Что? Зачем?
– Потому что вы нарушаете порядок и покой граждан. Пытаетесь проникнуть на чужую территорию, скандалите и ругаетесь.
– Вы, вообще, меня слышите? – в отчаянии выкрикнула я. – Они украли у меня ребенка!
– Насколько нам известно, ребенок находится с родным отцом. Он не лишен родительских прав, не ограничен, поэтому имеет право забрать ребенка и проводить с ним время.
– Он должен проводить с ней время в выходные! Так суд установил.
– Так сегодня же воскресенье.
Я моргнула в растерянности, попыталась сопоставить в своей голове происходящее. Меня снова взяли за локоть, я машинально отступила, и тогда уже меня настойчиво взяли за предплечье и направили к полицейской машине.
– Давайте проедем в отделение. Серега, думаю, необходимо будет провести освидетельствование девушке.
– Какое ещё освидетельствование? – удивилась я.
– На алкогольное опьянение. Или вы по трезвому так кричите и ругаетесь, пугаете людей?
Я поняла, что если сама не сяду в полицейскую машину, то меня усадят туда силой. И сдалась. Кинула последний отчаянный взгляд на ненавистный дом, за мной захлопнули дверь, а я со всей силой стиснула пальцы. Лишь бы не разреветься.
Из полицейского отделения меня отпустили поздно вечером. Я несколько часов просидела на неудобном стуле в коридоре, сначала ждала, когда мама приедет и привезет мои документы, которых у меня при себе не обнаружилось, затем ждала, пока меня вызовут в кабинет. Я даже не удивилась, когда узнала, что бывшая свекровь написала заявление, обвинив меня едва ли не в нападении на её дом и в угрозах жизни. Всё это звучало бы очень смешно, если бы, на самом деле, не было так серьёзно. Выходило так, что я дебоширка, пьяница и никчемная, неработающая мать. Которая бросает свою малолетнюю дочь на незнакомых девушек, и уходит веселиться с сожителем в ночной клуб. Где напивается до обморочного состояния, валяется на земле под камерами видеонаблюдения, и, вообще, ведет себя самым омерзительным образом. Эту невеселую картину я разложила по кадрам в своей голове как раз за те часы, что провела в полиции. И поэтому, когда меня вызвали в кабинет для беседы и составления очередного протокола, я была тиха и немногословна.