– Иду, – сказала я.
Во дворе было темно и тихо. Я увидела машину бывшего мужа, припаркованную за кустом сирени, и направилась к нему. Сердце взволнованно колотилось в груди. Окно со стороны водительского сидения было приоткрыто, Васька курил. И наблюдал за моим приближением. Когда я подошла, он сказал:
– Садись.
И я села. Обошла автомобиль и села на переднее сидение. Мы оба молчали. Мне так много хотелось сказать бывшему мужу, обвинить, вцепиться в его лицо, а затем слёзно умолять, чтобы вернул мне дочку, но я молчала. Язык будто прирос к нёбу.
Краем глаза я за Васькой наблюдала. И понимала, насколько сильно он изменился с тех пор, как у нас с ним была любовь, когда мы женились, держались за руки и признавались друг другу в любви. Но, кажется, я всё-таки путаю. Когда мы женились и ждали рождения Лизы, в любви мой муж мне уже не признавался. Сейчас же у него была другая жена, другая семья, он стал какой-то смиренный, успокоившийся, и на мир вокруг смотрел с равнодушием взрослого мужика. Какой-то особой уверенности в своих словах, в своей жизненной позиции я в нём не видела. Васька, вообще, казался мне чужим, и я не знала, как мне с ним разговаривать.
Он заговорил первым. Точнее, равнодушно поинтересовался:
– Что ты хотела мне сказать?
Я безумно нервничала. Развернулась на сидении, посмотрела на бывшего мужа и выдохнула:
– Когда ты вернешь мне Лизу?
Он голову повернул, взглянул на меня, как на безумную.
– Вернуть тебе Лизу? Для чего?
– Как это – для чего? Я её мать.
– И что ты можешь ей дать, как мать?
– Вася, перестань, – потребовала я, понимая, что вот-вот сорвусь на крик. – Ты слышишь, что ты несешь? Лиза – моя дочь. Да она дня без меня в своей жизни не провела! Ты понимаешь, что ты делаешь? Какую травму ты ей наносишь?
– У Лизы всё в порядке, – ровным голосом проговорил он. – Я бы даже сказал, что отлично. Она у себя дома, где прожила всю жизнь. Её не таскают по сомнительным квартирам, у неё на глазах никто не пьёт, не скандалит. Я в состоянии дать своему ребенку самое лучшее. Условия, образование. А что можешь ей дать ты? – Его губы презрительно скривились. – Мать…
Мои пальцы сами по себе сжались в кулаки.
– Как ты можешь такое говорить? Как можно оценивать жизнь ребенка тем, сколько кто зарабатывает?
Васька нахально хмыкнул.
– Очень даже можно. Думаю, судья тебе это объяснит.
– Ты хочешь довести дело до суда? – поразилась я. – Ты серьёзно?
Вася развел руками.
– Это не от меня зависит. Ты сама всё сделала.
– Я сделала? – Я всё-таки сорвалась на крик. – Или это ты договорился с Кудряшовым? Вы всё это подстроили!