Алёна презрительно фыркнула.
– Посмотрите на него, жертва нашлась! Жениться на красивой бабе, с которой живешь и спишь уже два года. На самом деле, жертва.
В общем, если вкратце, то, по сути, именно из-за этого момента, из-за недопонимания, мы с Метелкиным и разошлись. В конечном счете. Я смогла принять его позицию, его объяснения и оправдания, осуждать его не могла, но и жить дальше с человеком, который не захотел поддержать меня в самом главном переживании в моей жизни, не получалось. Через несколько месяцев мы разошлись. Как я уже говорила, Олежка в скорости женился и завёл своё любимое чадо, а я продолжила бороться за своё. Вот так жизнь и разводит людей. А ведь, казалось, была любовь. Или, хотя бы, взаимопонимание и сильная симпатия.
И я злилась, злилась из-за того, что люди вроде как и думать забыли о том, что это моя дочь. Что я имею какие-то права. Что я мать, в конце концов. Я приезжала в родной город, и на меня смотрели, как на чужую, как на врага, как на взбалмошную особу, которая не даёт жизни добропорядочной семье. Бывшая жена, которая до сих пор не может смириться с тем, что Вася Мезинцев, завидный жених, променял её на другую. От любого намёка на подобное, я начинала возмущаться, я впадала в раздражение, и пыталась объяснить, что мне абсолютно всё равно, с кем живет мой муж, счастлив он без меня или нет, флаг ему, как говорится, в руки, но он украл у меня дочь! И каждый раз после своей пламенной речи, я встречала изумлённо-непонимающие взгляды. Однажды мне даже высказали, мол, какая тебе дочь, ты её бросила, променяла на мужика. И это было самое обидное, что я слышала в своей жизни от чужого человека. Я понимала, что общественное мнение настраивалось именно так, но когда тебе говорят это в глаза, это практически невозможно перенести. Хочется кричать, топать ногами и впасть в истерику от бессилия.
Дашка же пожимала плечами.
– А что ты хотела? Люди запомнили, как вы с Васькой разводились, с теми подробностями, которые им известны. А с тех пор куча времени прошла. Что ты сейчас собираешься кому-то доказывать?
– То есть, он хороший, а я плохая?
Сестра глянула на меня с маетой.
– Юль, он здесь живет. Он из города никуда не уезжал и не планирует. Он, его родители, его Ольга – их все знают. Уважаемая в городе семья. Так же всегда было, с самого начала. Конечно, поверят им. А ты уехала.
– Меня вынудили уехать!
– Ты никому ничего не докажешь.
– Я не могу отступить, – повторяла я раз за разом.
– Ты, на самом деле, веришь, что тебе вернут дочь?
Я осторожно перевела дыхание. Каждый раз, когда мне предстояло ответить на этот серьёзный, важный вопрос, у меня перехватывало дыхание. И я старалась не горячиться, не ударяться в бессмысленные, чрезмерные фантазии. И если лет пять назад я именно так и думала, я на это надеялась, я этой целью жила, то теперь, понемногу, я старалась подходить к ответу на этот вопрос более реалистично.