Обнажить перед кем-то душу?
Была одна девушка, перед кем я готов был полностью раскрыться. Кому без страха готов был показать свое истинное лицо, зная, что это не отпугнет ее, что она не отшатнется в ужасе, что она примет любым. Странным, сломленным, с обезображенной, порванной в клочья душой — примет.
Вот только она умерла.
А я слишком поздно понял, что она значила для меня гораздо больше, чем я мог себе представить.
— Хватит, — повторяю я вновь, но уже не для Дара, а для себя.
Действительно, не время для размышлений о ней. Не сейчас.
— Как скажешь, — спокойно отступает Дарриан. Как я уже говорил, это был не первый наш разговор, и он обычно заканчивался одним и тем же. И не жалко же тратить на это время! Обычно я после такого прощался и старался поскорее покинуть кабинет ректора Академии Яриан, но сегодня… Сегодня был особенный случай, и было кое-что, что меня заинтересовало.
— Ты точно уверен в том, что раньше не встречался с Ярой? — вновь спросил Дарриан, старательно делая безразличный вид.
Но я слишком хорошо знал его, чтобы поверить в эту игру. Нет, друг вовсе не настолько безразличен, как хотел бы показаться. Но почему его вдруг так взволновало то, что произошло в кабинете? Все дело в этой девушке, в Яре? Неужели произошло чудо и хоть одному из нас троих удалось встретить ту, что после стольких лет смогла проникнуть в сердце? Интересно, очень интересно. Нужно будет узнать о ней побольше. Уж если она смогла запасть в сердце к самому отмороженному из нас троих, значит, в ней действительно есть что-то особенное.
— Не уверен, — наконец-то произношу я.
А я и правда не уверен, что никогда с ней не встречался.
— Дар, я точно помню, что не встречался с ней раньше. Что я раньше не видел ее. Но ты сам знаешь, на что способна магия — мало ли что. Вдруг она была под иллюзией. Сам понимаешь…
— Нет. Ты видел, как она отреагировала? Так не реагируют на людей, с которыми произошла один раз случайная встреча. Нет, здесь должно быть что-то большее. К тому же то прозвище, что ее так обидело… Она выглядела так, словно ты нанес ей едва ли не смертельное оскорбление, а не назвал цветочком.
— Верно, ее это почему-то сильно обидело. Надо же, это, наверное, вторая женщина, которую я обидел за всю свою жизнь. А если не считать мою бывшую, Элианну, то и вовсе первая. Ты бы ее расспросил, что ли. А то неловко получается — вроде обидел, а за что — не знаю. Может, я действительно виноват. Да и не хотелось бы начинать наше общение на столь негативной ноте — все-таки я не врал, когда говорил о том, что для нее и ее команды уже готовят места в ведомстве.