Часы показали девять – самый поздний срок, до которого саванный лис согласился ждать.
Теперь нужно было делать что-то дальше. Света узнала о нем, о его мире. Конечно, она испугалась.
Майка обманула ее напускная собранность и спокойность. Пора бы ему понять, что она отлично владеет мимикой и держит эмоции в узде.
Саванный лис набрал сообщение и разослал главам медведей, гибридов, Муну и Никсу: «Возможно одинокому лису требуется помощь ваших человеческих пар. Сегодня в 23.00 в ресторане "Горыныч". Вход только для дам».
У Майконга оставалось ровно два часа на все про все.
Двадцать минут ушло на то, чтобы оказаться перед дверью квартиры родного дома Светы. Там, где даже стены были впечатлены крепостью тещиной глотки. Что уж говорить о том, до какой степени проникся саванный лис?
Ох, как мать Светы орала!
– Понятно, стандартная схема отменяется. – Майконг положил огромный букет на грязный подоконник подъезда и краем глаза заметил, что смял стебли так, что цветы сломались пополам.
А еще говорят, что когда прутья вместе, их нелегко сломать! Только не оборотню!
– Сволочь неблагодарная! – кричала родительница. – Я на тебя всю жизнь положила, сопли тебе вытирала! Одна двоих девок тянула, а ты меня бросить решила?
Майконгу будто под кожу залезли, в самое нутро.
У него никогда не было таких проблем, как у Светы. Его родители – те еще авантюристы, но всегда безусловно любили его и отпустили, когда он вырос. Никогда ни отец, ни мать не перекладывали ответственность на него, не меняли роли. Но отчего-то Светина проблема чувствовалась так остро, будто он сам пережил это. В груди будто отмирало что-то, словно внутри работал криохирург.
Майк даже грудную клетку растер – до того в сердце было морозно.
Что это? У него не было такого опыта, нет поводов так воспринимать слова этой женщины. Неужели лис так чувствует Свету?
Раньше приложение по подбору пар безошибочно сказало бы, насколько они подходят друг другу. Майконг никогда не доверял этой разработке и теперь понимал, что она лишняя. Когда вот так чувствуешь кого-то, разве можно сомневаться, твоя ли она половина? Когда ее боль – твоя боль? Когда еще один крик со стороны матери, еще одна отмершая часть сердца – и весь настрой на мирное знакомство провалился и расплавился в земном ядре?
Майк приоделся, привез цветы. Даже перед зеркалом целых десять секунд потренировался располагающе улыбаться.
И что?
Все насмарку!
Снес тещину дверь к едрене фене. Вот и познакомились.