Переночевали мы там с детками. И они чуть свет давай нас разводить. Человек по десять. Берут и ведут. А куды – мы не знаем. И видим, повели в ту сторону и там загорелось. А они идут по нас. Они заведут, да побьют, да поджигают. Ну, и меня с детками завели. Моего брата жёнку с детками. Моего батьку… Тоже этак… (Долго плачет.) Пулемёт у каждого… Идут и стреляют… Мы так попадали, лежим, лежим… Я будто в яму какую залезла – не слышно. Нас они сразу не подпаливали. Меня в ногу ранило, а я ничего не чувствовала. Меня будто кто подымал, подымал вверх… Нема никого. Я подняла голову. Ой, в хате они ещё! Я обратно так упала. Потом ходят и один одному:
– Ну что, всех побили? – А другой говорит:
– Алес, всех.
Лежала я, а они походили, походили, ушли. Они ушли, я встала, нашла братову жёнку, так за голову – подёргала, подёргала: «Авдотья! Авдотья!» – она не отзывается. Поглядела, что они все неживые лежат. Что мне делать? Страшно сидеть, гореть живой. А из меня кровь течёт. Думаю, всё равно ж меня поймают. А ещё снег был. Дотащилась туда, за хату. Вышла туда – за корчики, поползла на четвереньках. Кровь… Думаю, всё равно ж меня поймают. А деревню подпалили, это Забродье. А потом прибилась на болото немного, там со мной девочка была. Её мать и всех детей убили, а она осталась. Горохова Ивана дочка. Мы с нею – в стог, немного выдергали, да посадились, а ноги мои замёрзли, в ботиночках сидела в той воде. Утром сидим мы, я ж никуда не годна, ослабела, нога раненая. Анюта говорит:
– Пойдём.
А я говорю:
– Дитятко, иди куда хочешь. Мне нельзя. Я, говорю, погибну тута.
Вижу, перед нами стог загорелся. Вижу, а они едут мимо нас. Обоз. Девочка:
– Ой, утекаемте!
А я говорю:
– Не, поздно.
Мы, как те гуси, пообщипались и сидим в стогу, как на том свете…»
«Забродских попалили раньше, мы не видели», – говорит Стефа Коваленя. И там тоже была «селекция». Кто молодой, здоровый, тех погнали с собой. А остальных…
Ганна Ивановна Берникович видела, что и как было в Забродье.
Это та самая «девочка Анюта», с которой вместе спасалась Стефа Коваленя.
«…Тогда я ещё в четвёртый класс ходила. Привели нас в сарай и поставили на колени. На колени постановились. Потом:
– Ложитесь!
Полегли ничком.
Да у меня два брата было, один у матери на руках был, а другой, старшенький, дак я около себя посадила. И две сестры у меня было тоже, так они около матери сидели. Дак я там как лежала – слышно, что стреляли и всё… И вышли… Ну, я забрызганная лежала. Так я чувствую, из матери налилось крови на меня. Голова моя вся мокрая была. Потом этот от меня братика всё отталкивал. (