У Костика Тихона в хате лишнее дитя было убито и сожжено. Може, это и моё? Може, его Костиковы дети куда под печь затащили, или куда?..»
Алена Казимировна Каминская. Тихань Слуцкого района Минской области.
«…Снегу было много, мороз был большой. А потом шёл карательный отряд. Остановился у нас в Тихани. Потом пошли на Гандарево, на Красную Сторонку, Левище, Подстарево, Старево… Пожгли, поубивали, скот забрали. Людей в Германию забрали молодых. А старых поубивали. И детей.
Ну, что они ещё делали?..
Человек их двенадцать или десять зашли к нам. Халаты – в крови. Бабы спрашивали старые у них:
– Что вы делали так?
– Гусям головы отсекали, – говорят они. Во, так они говорили.
Ну, нас вызвали на улицу, тиханцев, построили так в ряд, наставили с одной стороны пулемёт на нас, с другой стороны – пулемёт. И шёл офицер с немцем и отбирал молодых в Германию. А мы так с детьми остались в этом ряду. Потом приказали нам собрать: подушечку, одеяло, на три дня еды, и полицаев поставили в калитках, чтоб эти уже не заходили, кого в Германию отобрали. Ну, мы так вынесли им на улицу еду, всё собрали. Их погнали, молодых, в Германию. Забрали скот.
А эти десять или двенадцать немцев заехали в Лазарев Бор. Поехали туда, глядим – горит. Стрельбы наделали. Там людям сказали, что если встретят немцев со столом, хорошо встретят, дак они жечь не будут. Они их встретили столом уже, аккуратно. Они всё забрали, тот стол перевернули, а людей позагоняли в хаты, сожгли, а скот забрали. Молодых тоже в Германию отобрали и погнали…»
Вот так всю Беларусь хотели превратить в лагерь смерти. Только вместо колючей проволоки – «оцепление»; цепи карателей со всех сторон; набитые людьми хаты, амбары, сараи – это уже «деревенские крематории». И называлось оно не по-лагерному, не «редакцией», а всего только: «сход», «собрание», «проверка паспортов»…
Ирина Ивановна Лопатка. Лочин Осиповичского района Могилёвской области.
«…Ну, а тогда ходит этот немец и – на улицу! Гонит на улицу. Всех, до одной души, на улицу. Ну, мы, правда… Я девочку за руку, и булка хлеба лежала на шкафчике – я за эту булку, под мышку – и на улицу. Мы ж думали, построят и снова, може, отпустят.
А они построили в ряды, в три ряда и погнали на колхозный двор. Там снова построили в два ряда… в три ряда также. Всех, всех! Всех повыгоняли: из бани, из магазина, из клуба – всех, всех. А потом ходят и выбирают. Вот поглядит в глаза и – за плечо или за руку вытащит. И вытащит, в другой ряд ставит.
Дак я девочке говорю:
– Налечка, беги к бабушке и стой. А мы с Катей утечём.