— Не здесь, — мотнула головой мать года. — Хочешь её увидеть?
— Представь себе, да. А в идеале — забрать.
— Куда? — оторопело спросила она.
— Подальше отсюда.
— Ты точно сбрендил! Здесь, конечно, не рай земной, но по крайней мере безопасно. А ты что? На убой её потащишь?!
— Нет, у меня есть на примете одно перспективное место, — не стал я вдаваться в подробности. — В любом случае, со мной ей будет куда лучше, чем с тобой. Ты в первую очередь всегда заботишься о себе, любимой. Надеюсь, её отчим сильно возражать не будет?
— Он погиб, — буркнула моя бывшая супруга. — Недавно.
— Соболезную. Но зная твою натуру я уверен, что надолго ты вдовой не останешься. А ребёнок тебе только мешать будет.
— Да что ты понимаешь! — вспыхнула она. — Не делай из меня бесчувственную суку! Пелагея и моя дочь тоже, я её люблю. Просто…
— …так уж получилось, — продолжил я за неё любимую фразу. — Давай начистоту, раз мы наедине. Я отчётливо помню, как ты к ней относилась в последнее время, и любовью там близко не пахло. Ты занималась только собой, сплавив её в частный садик чуть ли не на круглые сутки, а меня — в «дурку», чтобы в свободное время искать себе нового мужчину.
— Неправда! Вадима я встретила уже здесь…
— Хорош заливать! Ты из Лермонтово уехала будучи Черновой, а не Бухлиной! — я обвиняюще ткнул на фамилию, которая выдавала её с головой. — Так что спрашивать о том, разведены ли мы официально, смысла особого нет. Раз уж сама система этот факт признала.
Девушка дёрнулась, словно от пощёчины, а бездонно-синие глаза заблестели от навернувшихся слёз. Вскоре они заструились вниз по лицу, но меня таким зрелищем больше не растрогать. Очерствел, не иначе.
— Постарайся хотя бы минуту не врать, хорошо? Итак, давай по порядку. Пелагея на одном из здешних судов, так?
— Да, — кивнула Настя, всхлипнув. — Она живёт на круизном теплоходе. Там сделали что-то вроде интерната для сирот и детей военных.
— Отлично. Теперь к следующему пункту. Будем взывать к местному самоуправлению или разойдёмся миром?
— По решению суда дочь остаётся со мной! — возмутилась она.
— Боюсь, в тот раз не приняли во внимание тот факт, что моя недееспособность мнимая, — сразу же осадил я её. — Всё отписанное имущество, так и быть, оставляю тебе. А вот на счёт ребёнка протестую и прошу обжаловать. Пойми, тут не просто моё слово против твоего. У вас же на этом плавучем мегаполисе наверняка найдутся специалисты, которые чувствуют ложь, так? Если нет, со мной прибыли специалисты в этом вопросе. Я вот лично готов пройти допрос с полиграфом, а ты?