Наши чашки давно опустели, но мы даже не заметили этого. К реальности меня вернула официантка, которая, спросив разрешения, убрала со стола грязную посуду.
— Боже, сколько времени?
— Половина десятого. Ты спешишь?
— Я сказала домашним, что задержусь ненадолго. А полтора часа — это совсем не «ненадолго». — Нащупав в сумке кошелёк, я продолжила: — Демид, попроси счёт. Мне действительно пора.
Официантка принесла счёт почти сразу, будто всё это время стояла за спиной. Мы с Демидом одновременно вытащили деньги.
— Аля, я сам расплачу֝сь.
Без всякого кокетства и бравады, глядя ему прямо в глаза, я сказала:
— Если ты не забыл, мы пили с тобой за дружбу. А друзья платят либо пополам, либо каждый за себя. Поэтому, даже не настаивай, я от своей доли не откажусь.
Демид может и был удивлён моей настойчивостью, но вида не подал, протянул мне счёт. Наконец, расплатившись, мы вышли на улицу, которая встретила нас зажженными фонарями и пронзительным ветром.
— Ты кажется спешишь — давай подвезу, я на машине.
Я поёжилась от ставшего холодным ветра и отметила, что предложение Демида пришлось как нельзя кстати. Он, словно прочитав мои мысли, сказал:
— Пойдем скорее, замёрзнешь.
Новенькая серебристая «Ауди», которая приветливо моргнула фарами своему хозяину, стояла в нескольких шагах от кафе, словно мужчина, приглашая меня, заранее знал, что я соглашусь с его выбором. Опережая мой вопрос, Демид сказал:
— Машина фирмы, шеф иногда разрешает пользоваться ею в нерабочее время. Куда едем?
Хотя я, честно говоря, даже не задумалась об этом. Ну машина и машина, ездит, значит имеет право. Объяснила, как проехать и уже через несколько минут мы въезжали во двор моей девятиэтажки. Я даже не удивилась такой скорости — ехать-то всего несколько кварталов.
— Спасибо за чудесный вечер и за то, что довёз. И не вздумай больше извиняться за колготки. Пока.
Холодный воздух ворвался в салон машины.
— Я зайду к тебе на работу как-нибудь.
Я не поняла вопрос это или утверждение, повернула голову и встретила взгляд Демида, от которого все мысли разом улетучились. Остались лишь эти серебристые глаза, проникающие в самое сердце. Моргнула, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, и сказала:
— Конечно, заходи, — мне не понравилось, как при этом звучал мой голос, будто от слов мужчины у меня дыхание перехватило, — я работаю до конца этой недели. Счастливо.